– Ты еловая дура, – сказала она Лиде. – Ты только посмотри на себя. Сколько лет твоему платью, хотела бы я знать? Ладно, платье потом, а сегодня мы идем к моей косметичке. Овсяная маска тебе не помешает, дорогуша. У женщины кожа должна быть гладкой, запомни это раз и навсегда. Он приводил тебя домой?
– Нет, – сказала Лида. – У него болен отец.
– Не нравится мне это, – глубокомысленно заметила сотрудница. – Где же вы с ним видитесь, в машине?
– Да, – сказала Лида. – Или в квартире одного его приятеля. Знаешь, он говорит, что очень хочет, чтобы я родила ему мальчика. Сына.
Был перерыв между уроками, обе стояли в учительской и курили.
– Так, – сказала сотрудница. – Похоже, твое дело в шляпе. Теперь возьми его в оборот, поняла? Скажи, что и машина, и квартира приятеля действуют тебе на нервы. Что ты всё время думаешь, как бы этот приятель не вошел. Подумать только, директор бассейна! Как ты говоришь, его зовут?
– Олег, – сказала Лида. – Олег Емельянов. Красиво, правда?
– Еще бы, – согласилась та. – А его приятеля, ну того, в чьей квартире вы встречаетесь, ты никогда не видела?
Результаты разговора не замедлили сказаться: раз в неделю Лида стала посещать косметический кабинет и, не имея возможности сразу обновить свой гардероб, уделяла преувеличенное внимание аксессуарам – сумочкам, браслетам, пряжкам, заколкам для волос. Она с самого начала поняла, что в интеллектуальном плане Олег Емельянов звезд с неба не хватает, но в остальном он был в избытке наделен тем, чем в ее представлении должен быть наделен каждый мужчина. Всегда сдержанный, уверенный в себе, предупредительный той предупредительностью, что никогда не походила на услужливость, он умел и настоять на своем, был предприимчив, любил технику и разбирался в ней, относился к вверенному ему бассейну так же, как к собственной машине, и тщательно следил за своим телом, словно выложенным плитами мускулов. Стоило ему прикоснуться к Лиде, и ей казалось, что земля начинает медленно проворачиваться у нее под ногами. Она сама начала ежедневно делать зарядку, чтобы улучшить форму груди, и пользовалась патентованным средством, закупоривавшим потовые железы и гарантировавшим покупателям свежесть тела и присутствие духа. К тому времени она весила семьдесят два килограмма и раз в неделю пила только сок, чтобы похудеть еще. Весной она узнала, что мать нуждается в ней меньше, чем она полагала: выяснилось, что мать может передвигаться по квартире на костылях и даже выходить на улицу.
Мать так настойчиво выспрашивала Лиду, когда она вернется домой, так недоброжелательно относилась ко всем переменам в поведении дочери и в ее распорядке дня, так бесцеремонно выспрашивала у ее подруг, с кем Лида встречается и где проводит вечера, что та наконец поняла: мать боится, что, выйдя замуж, Лида уйдет жить к мужу и оставит ее одну. Придя к такому заключению, Лида поспешила объясниться с матерью.
– Если я выйду замуж, мы будем жить здесь, – сказала она, глядя на мать, укрытую пледом до подбородка. В комнате было полутемно: неизбывный, устоявшийся запах лекарств царил здесь, как в коридоре больницы. Мать только раз взглянула на нее – это был осторожный, быстрый взгляд. – Я сказала, что мы с Олегом будем жить у нас, – повторила Лида. – Но в первый и последний раз прошу тебя: не вмешивайся в мои дела. Если ты хочешь, чтобы я относилась к тебе как раньше, ясно?
