Тихомиров какой-то другой самец. У него там ещё сердце... Большое. В своей брутальной версии, конечно. Но есть!
Но, Валентина Ивановна говорит - кобель! А она говорит всегда прямо и честно.
Да и... бездетные мы с ним оба.
В общем, просто так облизывается, покуражиться. А это - нет! Чалкина не такая. Да-да... Дружить будем, волонтерить. А секс... Секс только по любви!
Но пока что, любовь может и была какая-никакая. А секса все больше не было. Только акты, соития, да коитусы, долги еще супружеские.
А с ним может и был бы... - рождается где-то внутри тоненький голосок. Но я игнорирую его. Ну... нет! Не вывезу я такого краткосрочного романа. Унизительно как-то, греть ему постель, пока он свой прицеп не найдет.
Да и даже чисто физически не могу его на себе представить. Он же огромный и тяжелый как танк! А я дама хрупкая...
Только дружить!
За ширмой быстро переодеваюсь. Обматываю волосы сухим полотенцем. И надев капюшон, выхожу из шатра.
Иду к джипу, размахивая пакетом. Но Тихомирова в нем нет. И двери закрыты.
- Ну, здрасьте... - растерянно оглядываюсь.
Зачем так делать?!
Моя сумочка осталась у него в машине. А там всё!
Добрыня у проруби, вспоминаю я, знакомый Тихомирова. Попрошу его набрать.
У проруби уплотняется толпа и словно что-то происходит.
Оставляя пакет у колеса, иду в ту сторону. Ну сто процентов Преподобный там!
Сердце мое начинает стучать тревожно.
Хоть бы ничего не случилось...
- Ребенка отпустил моего! - орет какой-то мужик.
Мне кажется, он не совсем адекватным.
Толпа недовольно ропщет.
На руках у Тихомирова рыдающий мальчик лет пяти, завёрнутый в его большую куртку.
- Я сказал, мой пацан окунется, значит, окунется!
- Да разве можно малыша силой! - возмущаются женщины. - Стресс такой! Сердечко остановится!
- Это мой сын! Я вашего мнения не спрашивал. Дай сюда! - дёргает к себе ребенка.
Тихомиров уворачивается. Нога соскальзывает в сантиметрах рядом с прорубью. Но удержавшись, он отыскивает равновесие.
У меня поджимается от страха живот.
Улетит сейчас с ребенком туда! А там старушка какая-то. Старушка соскальзывает со ступеньки, обмерзшей льдом и падает назад.
Ужас...
- Добрый, ментов вызывай! - рявкает Тихомиров.
- Вызывают, держи его! - вытаскивает Добрыня эту пожилую женщину. - От проруби все отошли!
Все пятятся, но папаша не даёт отойти Тихомирову.
- Как вы себя чувствуете? - спрашивает у старушки Добрыня.
Она как рыба втягивает воздух, хватаясь за его руки.
Сумасшедший папаша не отстаёт от Света с ребенком.
- Что вы стоите?! - смотрю на сомневающихся мужчин - вмешиваться или нет.
- Ну его нахер, связываться! Его сын... Виноватым потом окажешься... - обсуждают.
- Дай сюда моего сына, сказал! - орет папаша. - Или вместе с ним полетишь!
Пихает их.
Мальчик испуганно кричит, хватаясь за шею Тихомирова. Скользят по льду… и сейчас их “собьёт фура”.
- Не трогай их! - подлетаю я, отталкивая неадекватного мужика.
Оступившись, он летит в прорубь.
Господи боже! - зажмуриваюсь я.
Главное, не головой об лёд!
Подбегает женщина-спасатель, забирая из рук Тихомирова ребенка.
Мужик, матерясь, выныривает. Теряет равновесие на лестнице, снова летит назад. И сам не выныривает больше, всплывая спиной вверх.
Не дыша, смотрю на эту страшную картину.
- Да чтоб тебя, собака сутулая! - ворчит Тихомиров, поднимая рукав объемного свитера до локтя. Ложится на лёд, хватает его за локоть. Вытаскивают папашку вместе с Добрыней. Его кожа царапается об неровный лед.
