Почесав затылок, Деян неловко усмехнулся, вслед за Лелем принимаясь осматривать комнату, будто бы и сам не знал, что мог здесь обнаружить:
– Нет его, сгорел намедни – не уследили.
– Сгорел?!
Даже его рассеянность никогда не приводила к сожжению самовара!
Лель покачал головой и тихо хмыкнув, полез в расшитую многочисленными растительными узорами, а оттого аляпистую калиту>23 поочередно выуживая оттуда бутыльки и мелкие свертки пергамента.
– Ты травник? – мгновенно сообразил наблюдавший за этим Деян.
– А? – занятый перебором вещей Лель не сразу понял вопрос. – Нет, понахватался от деда. Тот кем-то вроде лекаря был, люди часто к нему ходили, а я рядом сидел. Что-то запомнил.
– Ты сам откуда будешь?
Деян явно пытался разузнать больше о новом знакомом, но этот его вопрос был мастерски проигнорирован Лелем, переключившим все свое внимание на младшего из братьев.
– Пей!
В его руке своим эмалированным боком переливался маленький глиняный сосуд, увидев который старший забеспокоился:
– Что это?
– Обычный капустный сок. После него, думаю, и краюшку хлеба можно будет. Лекарь не наказывал пить такой? Или может быть велел принимать что-то другое
Деян понуро покачал головой.
– Ивы кору говорил жевать… А больше ничего и не сказал вроде…
– Что за шарлатаны нынче людей калечат…
Куда в конце концов смотрела твоя жена?! Детей она тоже ивой при любой хвори кормит?
Не успели последние слова развеяться в тишине избы, как Лель резко захлопнул свой в очередной раз оказавшийся в порыве чувств болтливым рот. В избе повисло молчание, в котором при большом желании можно было услышать, как Лель мысленно корил свой длинный язык.
– С чего взял, что я женат?
Попытавшись обернуть ситуацию в свою пользу, Лель одарил его выразительным взглядом, демонстрировавшим, что ответ на вопрос очевиден.
Но то ли полутьма не позволила собеседнику различить его глаз, то ли Деян и вовсе был туг к намекам, а маленькая затея Леля с треском провалилась. К счастью, сам Деян понял его молчание по-своему, а потому решил пояснить собственное замешательство:
– Ты же не местный, а жену и детей я дней восемь назад в отчий дом отослал.
На лице Леля расцвела неловкая улыбка:
– Я всего лишь предположил, – поспешил признаться он. – Да и было бы странно, если в свои годы ты до сих пор без жены ходил.
Деян кивнул, соглашаясь с разумностью его доводов.
После позднего ужина до рассвета оставалась еще пара часов. Лель достал из-за пазухи аккуратно выструганную свирель.
– Нам бы гостей незваных не проспать, да и с музыкой всяко веселей, – пояснил он, поймав на себе удивленный взгляд.
Заиграла тихая и ненавязчивая мелодия.
Устроившийся возле сонного брата Деян на мгновение все же прикрыл глаза. Мелодия набирала темп и от тихого шелеста листьев постепенно перешла к подобию бурного весеннего ручья, рядом с которым они с братом и другими соседскими ребятами еще кажется не так давно, пытаясь столкнуть друг друга в воду, весело напевали:
Разливался родник ключевой,
Белый, снеговой:
По чистым полям,
По синим морям,
По мхам, по болотам,
По зелёным колодам.
Царь едет жениться,
Царевна велит воротиться:
Сама к тебе буду,
Летом – в карете,
Зимою – в возочке,
Весной – в челночочке!
Наполнившая избу мелодия отдаленно повторяла мотив забавной песенки, однако же лилась куда более мягко, будто бы против воли игравшего ее Леля стремясь захватить любого слушателя в объятия сна.
