Марианне хотелось размять ноги, но она не решалась смешаться с толпой, хотя и подметила, что взгляды скорее любопытствующие, чем враждебные. Ни в коем случае нельзя показывать робость. Никогда, ни за что. Она придала лицу самоуверенное, почти рассеянное выражение. Не смотреть ни на кого в особенности, просто скользить взглядом по общей картине.
Чтобы отвлечься, она стала думать о другом. Завтра они явятся. Они, трое копов, приходивших к ней на свидание. Она хотела было вначале вовсе продинамить их. Но тоненький внутренний голосок подсказывал другое. Я потребую больше подробностей. Надо выяснить, что у них на уме. Распознать очертания ловушки, которую для меня готовят, чтобы не угодить в нее. И чтобы не пожалеть потом, что сказала «нет»… Ибо она все равно откажется, в любом случае. Она уже давно не верит в Деда Мороза. Никто не припас для меня подарка, на всем белом свете. За все нужно платить. За все… А там, наверное, придется заплатить какую-то ужасную цену. Еще ужаснее, чем та, какую я плачу сейчас. Но я все равно увижусь с ними завтра, просто из любопытства. Чтобы дать пищу уму. И сигаретами разжиться вдобавок.
Вдруг Марианна почувствовала, что на нее пристально смотрят, грубо нарушая течение ее внутреннего монолога. Три девицы свирепо взирали на нее. Марианна сразу все поняла. Одна из них – смотрящая. Главная над заключенными. Правящая этим народцем заблудших овечек. Волк в овечьем стаде для одних, гуру для других. Как и у мужчин, у женщин тоже есть главари.
Белая женщина средиземноморского типа, лет тридцати пяти, росла явно не в тепличных условиях. Выше ростом, чем Марианна, немного сутулая. Мужеподобная. Взгляд жесткий, полный боли. И ненависти. Но сейчас она смотрит с вызовом: видит в Марианне соперницу. Разглядывает с ног до головы, примеривается. Прикидывает, есть ли шанс ее положить на лопатки, боится утратить престол. Марианне известны правила. Она встает, начиная первый раунд:
– Ты – Марианна де Гревиль, ведь так?
– Верно. А ты кто такая?
Две другие что-то залопотали.
– Знаешь, как меня зовут?
– Я очень долго ни с кем не общалась… так что нет, не имею чести тебя знать.
– Меня зовут Джованна.
– Красивое имя! – съязвила Марианна.
– Дай-ка мне сигаретку.
Марианна стиснула зубы. Ничего не давать. Ни малейшей слабины.
– Не дам, – ответила она без затей.
Джованна раскрыла ладонь, в которой сверкнуло лезвие.
– Я сказала – дай сигаретку.
– А я сказала – не дам. Ты глухая?
Рядом прошла Дельбек, Джованна спрятала ножик, но продолжала наседать:
– Думаешь, ты круче всех, Марианна? Думаешь, тебе все можно, раз ты завалила копа?
И пальцем ее не трогать. Стоять глазом не моргнув.
– Кто тебе это наплел, Джованна?
– Не в твоих интересах залупаться, вот тебе мой совет…
– У меня и в мыслях не было. Просто хотела погреться на весеннем солнышке!
– Так-то лучше. Будешь умницей, может, получишь право со мной говорить!
– О! Великая честь – служить тебе верой и правдой!
– Ты надо мной смеешься?
– Догадалась? Значит, ты не такая уж дебилка, Джованна…
– Вот погоди: станем подниматься, я тебе устрою праздник!
– Ты ничего не устроишь! – отрезала Марианна. – Мне не нужны склоки! С меня только что сняли наручники, я не хочу, чтобы их снова надели… Не беспокойся, я не намерена тебя затмить. Властвовать над кем-то – не в моем вкусе! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, о’кей? Но если ты настаиваешь, если в самом деле хочешь трепки, это плохо кончится для обеих. Ты просто помрешь, а меня посадят в карцер и потом запихнут в тюрьму еще гнуснее этой. Усекла?
