Жюстина бросилась на выручку, помогла ему выпрямиться. Даниэль стоял, опершись о стол, закрыв глаза, и пытался справиться с болью, которая пронизывала его до самых пяток, а потом снова поднималась наверх.
– Хочешь, позову врача? – спросила надзирательница.
Он помотал головой, еще сильней стискивая зубы.
– Ага! Позови врача! Нужна ампутация! – ликовала Марианна.
Даниэль, такой же бледный, как мадам Фантом из сто девятнадцатой, глубоко, прерывисто дышал. Потом поднял веки и вонзил в Марианну уничтожающий взгляд. Его глаза, такие голубые, в данный момент были скованы полярным холодом.
– В карцер ее! – приказал он.
Даниэль вытащил из ящика стола электрическую дубинку, они с Жюстиной подхватили под руки заключенную, которая яростно отбивалась, выкрикивая самые грязные ругательства из своего словарного запаса. Но ее держали крепко, она только напрасно тратила силы. В подвале Даниэль остановился перед первой камерой и удерживал этот комок истерии, пока Жюстина подбирала ключ. Дальше зарешеченный тамбур, за ним еще дверь. Он швырнул Марианну в клетку.
Она с размаху грохнулась на пол, что прервало поток оскорблений; ей понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Это место она знала назубок: смирительная камера. Вертухаи использовали ее, чтобы изолировать заключенных, бьющихся в нервном припадке. Маленькая темная каморка, почти пустая. Ни стола, ни тюфяка. Только отхожее место в виде дыры и кран с холодной водой.
И большое кольцо, вделанное в стену, к которому приковывали самых неукротимых.
– Жюстина, поднимись и займись новенькой, – приказал начальник.
Охранница заколебалась. Она не имела права оставлять его наедине с заключенной. Тем более что представляла себе, зачем нужен такой тет-а-тет.
– Нет, я останусь…
– Говорю тебе: поднимись.
– Что ты собираешься делать?
– Не спорь со мной, дьявол! Поднимайся! Немедленно!
Жюстина развернулась, закрыла за собой двери. Закрыла глаза на то, что может произойти. Предоставила Марианну ее судьбе.
Придя в кабинет, налила себе кофе. Она сама напросилась, в конце концов… Руки дрожали, кофе лился мимо чашки. Да, напросилась, что верно, то верно, и все же… Это не ее вина… Она не способна себя контролировать… Я не могу ему позволить. Нет, не могу…
Одни в камере, одни на этаже. Она одна в целом мире. Можно начинать поединок.
– Что, все еще болит? – с вызовом бросила Марианна.
Она улыбалась, но ненависть перекосила ее черты. Улыбалась, чтобы скрыть, как ей страшно. Она нарушила правила, перешла все границы. И ждала наказания.
Даниэль не станет писать рапорт, созывать Дисциплинарный совет: он их тех, кто предпочитает старые добрые методы. Око за око, зуб за зуб. С Марианной он мог себе это позволить. Уж она-то не слабая беззащитная женщина. Скорей разъяренная масса мышц, ведомая больным рассудком. Дикий зверь, которого следует укротить. И жгучая боль между ног взывала к отмщению.
– Как болит – сейчас сама узнаешь, – буркнул он, потрясая дубинкой.
– Брось это! И сними с меня наручники, если у тебя еще что-то осталось в штанах!
– О’кей! Но сначала надо уравнять шансы!
Разряд, направленный в низ живота, отбросил Марианну к стене, откуда она медленно сползла на пол.
– Теперь мы на равной ноге? Так, Марианна?
Действовать, пока к ней не вернулись все ее способности. Даниэль нагнулся, чтобы снять браслеты, потом поднял ее с пола, как соломенную куклу. Первый удар кулаком в живот согнул ее пополам. Второй, под ребра, заставил задохнуться. Оба удара неодолимо сильные. Все-таки Марианна ответила апперкотом в челюсть, который заставил начальника провальсировать до решетки. Но продолжить она не смогла, все еще не хватало дыхания. Даниэль вернулся на ринг. Новый тычок под ребра, мощный удар по спине. Методичная взбучка… Не бить по жизненно важным точкам, чтобы не отправить ее в больницу. Просто в нокаут.
