- Какая же ты неумёха, Индри! – так и читаю в её круглых жёлтых глазах, берётся за дело сама. Она куда ловчее, подскакивает к рыбьей тушке, вгрызается зубами в шею, жёстко фиксируя в пасти. Жертва бьётся, хлеща Молли хвостом по морде, но тщетно.
- Ну, так у тебя практика, подруга! – парирую обиженно, - погоди немного, я тоже научусь…
К тому времени, когда море подарило мне то, чего не просила, я уже научилась всему, и чувствую себя полновластной хозяйкой острова «Проклятых». И даже счастлива по-своему!
А теперь что?..
Санди
Ад я представлял себе по-другому. Уж никак не в виде безлюдного берега, на вид красивого и вполне благоприятного, на котором работает моим персональным палачом ещё одна утопленница – моя сводная сестра Индри.
Да, да, та самая цапля Индри, из-за которой вся жизнь пошла наперекосяк, из-за которой я и решил покончить с собой. А что? Ей можно топиться, а мне нельзя? Если бы только мог предположить, что окажусь в её руках, лучше бы повесился или ещё что-нибудь придумал, не связанное с морем, например, прыжок со скалы на камни. Хотя, кто знает, варись я в котле со смолой, возможно, она бы подкладывала дровишки в огонь под ним.
Первое, что увидел, когда сознание вернулось, после того, как желудок чуть ли не вывернулся наизнанку вместе с потоками горько-солёной морской воды, заполнявшей меня, словно бочонок с рассолом, её длинные ноги, уходящие в закат, а подняв голову, всю фигуру целиком. Высокую, тонкую, прямую, как натянутая струна и абсолютно нагую. Розовые лучи уходящего солнца осветили контуры её тела, такого непохожего, неземного по сравнению с нормальными обычными женщинами, коих я перевидел множество, подумалось: богиня! А, значит, я всё-таки, вопреки самоубийству, за какие-то заслуги, а может, по ошибке, оказался в раю! Точно, по ошибке!
Но тут она окликает свою псину,
- Молли, пойдём отсюда! – этот голос, холодный звонкий тембр, напоминающий звук хрустального колокольчика, красивый и одновременно отчуждённый. А ещё закидывает за спину гриву светлых волос характерным движением, присущим ей одной. И тогда я узнаю Индри, и понимаю, что рано обрадовался, это, всё-таки, не ошибка. Это мой ад!
Я лежу на мокром песке и гляжу в небо, молча вопрошая у Бога,
- За что? Обязательно было так? – разве не нашлось мне иного наказания? И сам себе отвечаю, - поделом, Санди! Надо было исправлять ситуацию при жизни! Заступиться перед матушкой, рассказать, что Индри не виновна, а я злорадствовал, когда она выгнала падчерицу из дома. Из своего собственного дома, в котором мы были пришлыми, а она хозяйкой.
Как теперь легкого говорить себе правду и признавать вину, а когда надо было это сделать, что-то мешало. Или морская вода так прочищает мозги? Или пора себе признаться, что это была не просто обида?
Приходит мысль: не кинуться ли обратно в воду? Может, вынесет куда-нибудь в другое место? Или потону, как и собирался? А потом припоминаю неписаное правило: коли у висельника обрывается верёвка, то его милуют. Если уж сам Господь отпустил, то не судить его простому люду, значит, прощён, значит, дан человеку второй шанс, и отнимать его негоже.
Может, я тоже получил второй шанс? Не испытывать же судьбу вновь? Если уж очутился именно здесь, то и мой второй шанс связан с этим местом, а точнее, с Индри. Вот пойду сейчас, упаду в ноги, она меня простит от чистого сердца, и я проснусь в своей постели, немного напуганный, но счастливый, что кошмар рассеялся, я жив и здоров.
