Но чтобы добраться до бочки, ей надо было побеспокоить индейского вождя, который, закутавшись в вышитый плащ, сонно курил, сидя у края одного из столов.
Она приветствовала его на языке абенаков, многословно выразив свое почтение, подобающее его званию вождя, о котором говорили орлиные перья, воткнутые в его черные волосы, заплетенные в косу и собранные в пучок.
Индеец очнулся от своих грез и резко встал.
Глаза его вспыхнули. Несколько мгновений он с изумлением и восхищением смотрел на Анжелику, затем приложил руку к сердцу, выставил правую ногу вперед и отвесил ей безупречный придворный поклон.
– Сударыня, как мне заслужить ваше прощение? – произнес он на превосходном французском. – Я никак не ожидал узреть здесь подобное видение. Позвольте представиться: Жан-Венсан д’Аббади, владетель Радака и других мест, барон де Сен-Кастин, лейтенант, командующий королевской крепостью Пентагоет и управляющий владениями его величества в Акадии.
– Барон, я счастлива с вами познакомиться. Я столько о вас слышала…
– Я тоже много о вас слышал, сударыня… Нет, представляться вам нет нужды. Я вас узнал, хотя прежде никогда не видел. Вы – прекрасная госпожа де Пейрак! И хотя я слышал много рассказов о вашей красоте, действительность превосходит все, что рисовало мне воображение… Вы приняли меня за индейца?.. Как объяснить мое неучтивое поведение? Вдруг увидев вас перед собой, мгновенно поняв, кто вы, и осознав, что вы здесь, рядом, я был сражен, обращен в камень, лишен дара речи, как те смертные, которых на этой сумрачной земле по какой-то своей необъяснимой прихоти посещают прекрасные богини. Ибо я знал, что вы, сударыня, безмерно прекрасны, но не знал, что в вас столько очарования и приветливости. К тому же услышать из ваших уст обращение на индейском наречии, которое я так люблю, увидеть, как этот мрачный и грубый вертеп озаряет ваша улыбка, – это изумительное ощущение! Я не забуду его никогда!
– Теперь я ясно вижу, что вы, сударь, гасконец! – смеясь, воскликнула Анжелика.
– Стало быть, вы и в самом деле приняли меня за индейца?
– Разумеется.
И она внимательно посмотрела на его лицо цвета меди, черные глаза и волосы и на плащ.
– А так? – спросил он, откидывая расшитое бисером и иглами дикобраза красное одеяло, в которое был завернут.
Под ним оказался синий камзол с золотыми галунами – мундир офицеров полка Кариньяна-Сальера, украшенный белыми кружевными манжетами и жабо. Но этим его военная форма и ограничивалась – из прочей одежды на нем вместо бриджей и сапог были высокие индейские кожаные краги и мокасины.
Он подбоченился и принял высокомерный вид офицера из королевской свиты.
– Так как же? Разве я не вылитый версальский придворный?
Анжелика покачала головой.
– Нет, сударь, – молвила она. – Ваша красивая речь слишком запоздала. В моих глазах вы – вождь абенаков.
– Ну что ж, пусть будет так! – важно сказал барон де Сен-Кастин. – Вы правы.
И наклонился, чтобы поцеловать ей руку.
Этот оживленный обмен любезностями и комплиментами на французский манер проходил под невозмутимыми немигающими взглядами тех, кто, сидя в прокуренном зале, попивал пиво. Что касается нескольких индейцев, занятых обменом своих шкурок на товары белых, то они не обратили на эту сцену ни малейшего внимания. Один из них с помощью магнита одну за другой пересчитывал иголки, другой проверял остроту лезвий складного ножа о край прилавка, третий, попятившись, чтобы отмерить кусок сукна, задел Анжелику. Разозлившись, он без всяких церемоний оттолкнул ее, чтобы она ему не мешала.
