Едва они причалили к острову, как Кантор бросился бежать к фактории со всех ног. Распахнув дверь, он выпалил:
– Отец просил передать, чтобы вы немедля отправлялись в Брансуик-Фолз. Он не может вас сопровождать и поручил мне быть у вас переводчиком. Мы встретимся с ним завтра, самое позднее послезавтра в устье Кеннебека, где уже курсирует наш корабль.
– Как досадно, – сказала Анжелика. – Я еще не дошила платье. Теперь я не успею сшить банты, чтобы украсить корсаж. А почему отец не может поехать с нами?
– Он должен встретиться на побережье с вождем то ли эчеминов, то ли микмаков, которого ему страшно хочет представить барон де Сен-Кастин. Когда имеешь дело с индейцами, нельзя упускать удобный случай, ведь они такие капризные. Так что отец решил отправиться на эту встречу немедля, а нам поручил отвезти малышку к ее родным. Проходя через лагерь, я уже захватил ваши вещи.
Анжелика помогла маленькой англичанке надеть свое новое красивое платье. Булавками она приколола к нему кружевной воротник и манжеты, которые старый Джошуа достал из какого-то тюка.
Она быстро надела шляпу и застегнула на талии кожаный пояс с закрепленными на нем пистолетами, с которыми она старалась не расставаться.
Лошади были уже оседланы, и Мопертюи с сыном держали их под уздцы. По привычке Анжелика проверила сбрую и удостоверилась, что Кантор взял кожаную сумку, которую она приготовила утром. Потом спросила мужчин, сколько у каждого из них пороха и пуль.
– Ну хорошо, едем! – решилась она наконец.
– А что делать мне? – спросил солдат Адемар, ожидавший ее у двери, сидя на перевернутом бочонке и держа мушкет между колен.
Он стал на острове всеобщим посмешищем. Все над ним потешались. Зная, какой ужас ему внушает Анжелика, а может быть, просто не представляя, что с ним делать, капрал из форта Сен-Жан приказал ему охранять госпожу де Пейрак лично. Разрываясь между своим суеверным страхом и требованиями воинской дисциплины, Адемар жестоко страдал.
Мопертюи бросил на него сочувственный взгляд:
– Оставайся здесь, старина!
– Но я не могу остаться здесь совсем один, ведь тут полно дикарей!
– Тогда пойдем с нами, – сердито сказал канадец. – Твой капрал и остальные солдаты уже уехали с господином де Пейраком.
– Уехали? – пробормотал Адемар, чуть не плача.
– Ладно, пошли. Его и правда нельзя оставлять здесь одного, – как бы извиняясь за это перед Анжеликой, продолжал Мопертюи. – К тому же лишний мушкет нам не помешает.
Они попрощались с голландцем и, переправившись на другой берег, вошли в сумрачный лес. Тропа вела сквозь заросли прямо на запад.
– Куда мы идем? – спросил Адемар.
– В Брансуик-Фолз.
– А что это такое?
– Английская деревня.
– Но я не хочу к англичанам! Они наши враги.
– Хватит! Заткнись, придурок, и топай.
Тропинка так заросла, что была едва видна, но лошади шли по ней уверенно, безошибочно угадывая дорогу, по которой прежде ходили люди, несмотря на тысячу препятствий, которые воздвигали на их пути заросли и кусты. Дерзкая весна покрыла черный зимний лес новыми зелеными побегами; молодые и гибкие, они легко отодвигались рукой. Трава была короткой и мягкой, а подлесок был полон света. Они прошли через заброшенную индейскую деревню, о которой им говорил старый Джошуа Пилигрим, затем снова углубились в лес. Спустя некоторое время между стволами берез и осин блеснуло озеро; оно сверкало на солнце, спокойное и гладкое, точно зеркало. Близился полдень, тишина сделалась еще более давящей, сонное оцепенение природы нарушало только жужжание насекомых.
