– Неправда! Они также разумны, как Боги.
Аполлон снисходительно улыбнулся, щелкнул пальцами, и в ту же минуту в его руках оказался прозрачный осколок горного хрусталя.
– Через это стекляшку ты можешь увидеть будущее. Я дарю тебе ее.
Девушка радостно приняла подарок Аполлона, робко взглянула в него, и в ее глазах отразился ужас.
– О Боги, что я вижу? Пожар в моем родном городе! Его разрушат греки. И разрушение Илиону принесет мой старший брат Парис, которого я никогда не видела?
– Скоро ты его увидишь! – едва заметно усмехнулся сын Зевса. – Парис уже в городе.
Аполлон подошел к Кате так близко, что у нее закружилась голова. Он приблизил свои глаза к ее глазам и мягко взял девушку за оба запястья.
– Пойдем со мной. Там, внизу, ты ничего не сможешь сделать для своего города…
– Смогу! – воскликнула упрямица и вырвала обе руки. – Я расскажу троянцам, что на город хочет навлечь беду Богиня Афродита, пообещавшая Парису жену спартанского царя.
– Пойдем со мной! – устало произнес Аполлон, коснувшись ее туники. – Если ты вернешься назад, то сделаешь только хуже. Города спасают не бессмысленные вопли пророков, а стремление людей к горним высотам.
Но дочь царя Приама уже торопливо бежала с горы, зажимая в руках бесценный подарок Аполлона – этот треугольный кусочек горнего хрусталя, в котором видно будущее.
В ту минуту, когда царевна вбежала в город через Скейские ворота, состязания уже закончились. Вся Троя говорила о том, что в борьбе всех царских сыновей победил какой-то неизвестный красавец-пастух по имени Парис. Встревоженная девушка кинулась к храму Зевса, куда обычно после турниров заходили отец с матерью, чтобы вознести жертву отцу Богов.
В храме перед алтарем Зевса уже стояли ее родители – Приам и Гекуба. Катя подошла к ним и вдруг услышала сзади возмущенные крики. Все, кто находились в храме, повернули головы и увидели, как в святилище, бледный от ужаса, вбежал он, еще никому неизвестный Парис, ее брат, губитель Трои. Он сразу бросился на алтарь, а за ним с мечом в руках вбежал ее младший брат Деифоб.
– Как ты смел, ничтожный голодранец, состязаться с царскими сыновьями? – воскликнул багровый от гнева Деифоб, занося меч над головой неизвестного красавца.
– О Зевс, спаси меня! – воскликнул Парис, закрывая руками голову.
– Умри, презренный пастух! – прохрипел Деифоб.
Он уже приготовился размозжить мечом в куски кудрявую голову Париса, как вдруг в наступившей тишине раздался испуганный Катин крик.
– Не смей убивать перед алтарем!
Меч Деифоба повис в воздухе. Все взоры устремились на царскую дочь.
– В чем дело, Кассандра? Ты не больна? – спросил брат, по-прежнему держа меч над головой Париса.
– Это не голодранец, Деифоб, и не простолюдин. Он такой же царской крови, как и мы. Эта наш старший брат.
Поднятый меч Деифоба начал медленно клониться к мраморному полу, а троянцы в храме, издав изумленный гул, в страшном смущении отступили назад.
– Сын нашелся! – неожиданно вскрикнула мать и первой кинулась с раскрытыми объятиями.
После этого в храме все пришло в движение. Вслед за матерью Париса горячо обнял отец. Наконец и сам Деифоб, вложив меч в ножны, протянул руку своему старшему брату. А откуда-то взявшийся Гектор, обнял пастуха за плечи и вывел из храма вон.
– Стойте! – крикнула Кассандра. – Париса надо изгнать из города. Ему предначертано погубить Трою!
Только в этом радостном шуме никто не услышал вещих слов царской дочери. Париса под восторженный крик толпы и радостный плач родителей повели во дворец. Кассандре ничего не оставалось, как упасть лицом на алтарь и горько разрыдаться.
