Храм опустел. В нем стало тихо и безжизненно, словно в гробнице. Ощущая лбом холодный мрамор, Кассандра думала о том, что сейчас взывать родителей к рассудку не имеет ни малейшего смысла. Завтра, когда все успокоится и уляжется, она напомнит отцу о древнем пророчестве.
Неожиданно на голову жрицы легла чья-то горячая ладонь. Кассандра вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стоял Аполлон.
– Если бы ты пошла со мной, то никто бы не остановил твоего младшего брата, – произнес Аполлон. – Деифоб отрубил бы Париса голову и, тем самым, спас бы священную Трою.
– Но прогневил бы Зевса, – ответила Кассандра. – Завтра я расскажу троянцам правду о Парисе, и они прогонят его.
– Тебе никто не поверит, – грустно улыбнулся Аполлон.
Карасева точно ветром сдуло со стула. Он помчался за следователем по коридору в зал с восковыми фигурами. Вокруг воскового Берия уже копошились опера и эксперты. Его интенсивно фотографировали, ощупывали, рассматривали через увеличительные стекла. На розовые ладони фигуры наносили кисточкой порошок. Тут же рядом крутились любопытные сотрудники во главе с директрисой. Они горячо обсуждали неожиданную находку экспертов и давали криминалистам советы на предмет обнаружения отпечатков пальцев.
«Чертова провинция! – простонал про себя Тарас. – Здесь даже следствие без вмешательства посторонних провести нельзя!»
Следователь подошел к директрисе и с раздражением сказал, что был бы счастлив, если бы персонал музея наконец занялся своими делами. Директриса намек поняла.
– Все по местам! – скомандовала она, звонко хлопнув в ладоши. И сотрудники хоть неохотно, но все-таки покинули зал. Остались только трое: сама Алла Григорьевна, питерский представитель выставки Олег Смирнов и смотрительница зала Вера Алексеевна. Глаза ее были наполнены ужасом. Она трижды порывалась подойти к следователю, чтобы сообщить что-то чрезвычайно важное, но Карасеву было не до нее.
– Вот смотри, – показал на пальцы «Соколиный глаз», протягивая следователю увеличительное стекло.
Но и без стекла было видно на розовых пальцах фигуры темные пятна запекшейся крови. Сам Берия был невозмутим. Он с затаенной усмешкой смотрел сквозь свои узкие очки на копошившихся вокруг экспертов, и, казалось, еще немного и он прикажет оставить его в покое.
Тут же на его ботинке обнаружили еще две капли крови. После чего, на ковре неподалеку нашли еще одну запекшуюся каплю. Эксперты скрупулезно отследили путь от дверей в зал до восковой фигуры и на пути предполагаемого следования обнаружили еще несколько бурых капель.
– Как ты думаешь, чья это кровь? – удивленно спросил Карасев у судебного врача.
– Убитого, конечно, – поднял плечи Саша. – Хотя, откуда мне знать. После экспертизы скажу точно.
Карасев повернулся к милицейскому следователю.
– Что ты по этому поводу думаешь?
– Не знаю, что и думать, – развел руками следак.
– Я знаю! – вывернулась из-за спин смотрительница зала. – Я знаю, кто убил Локридского.
Все подняли головы и хмуро уставились на нее. Вера Алексеевна испуганно покосилась на Берию, на Ивана Грозного, затем на семейство Николая Второго, после чего вцепилась в руку Карасева и потащила его в вестибюль. Однако не успели они дойти до двери, как услышали сзади удивленное оживление следственной бригады.
Карасев оглянулся и поднял брови. В руках у «Соколиного глаза» белела продолговатая пластмассовая штучку, которую он осторожно держал через носовой платок.
