– Ну да! На выход! Они вышли на улицу, а мы со сторожем начали сдавать музей на пульт. Сначала сделали пробную сдачу. Объект на пульт взялся. Потом, после того, как я вышла из музея, сторож закрыл за мной дверь, и я увидела, как перестала мигать лампа сигнализации, которая находится в предбаннике. Это значит, что сигнализация принялась нормально.
– Вы перезванивали из дома?
– А зачем? Если бы сигнализация не принялась, за мной приехали бы ночью. Из вневедомственной охраны любят приезжать ночью.
– С этим понятно! – поднял ладонь Карасев. – Вчера вы ушли на два часа позже, а сегодня явились на час раньше. С чем это связано?
– Дело в том, что мы ежегодно обновляем список экспонатов музейного фонда, – занервничала Зоя Павловна. – Я хотела сегодня утром до начала работы завершить этот список, чтоб над душой никто не висел, потому что днем нет никакой возможности. Сами понимаете! Без конца дергают: то начальство, то корреспонденты, а тут еще жэковские работнички свалились на мою голову…
– Понятно, – нетерпеливо перебил Карасев. – Скажите, в котором часу вы сегодня пришли на работу и кто вам открыл дверь?
– Дверь? – удивилась женщина. – А дверь никто не открывал. Она была открытой. То есть – незапертой. Но сначала я этого не заметила. Подошла к двери, посмотрела на часы – было без пятнадцати восемь – и стала звонить. Звоню – никто не отзывается. Тогда я стала барабанить кулаками, и тут увидела, что дверь не заперта. Ну, я, естественно, вошла и сразу направилась в комнату к сторожу.
– Минуточку! Если вы открыли дверь, то должна сработать сигнализация. Должно замигать лампочка и зазвенеть сирена!
– Нет! Ничего не замигало и не зазвенело. Сигнализация не сработала. Потому что к датчику на двери был прилеплен магнит. Пластилином. Но это я заметила потом, когда вышла из каптерки. А когда зашла в комнату сторожа, увидела, что все ячейки на «Рубине» горят, и лампочка входной двери тоже горит. Тогда я вернулась к входным дверям и увидела, что к датчику прилеплен магнит.
– Так-так… – насторожился Карасев. – Значит, дверь была разблокирована посторонним магнитом. Ну и вы его, естественно, отлепили.
– Я? Нет, не отлепляла.
– Почему?
– Не знаю. Как-то не пришло в голову. Да и стул для этого нужен.
– То есть, вы хотите сказать, что он до сих пор там висит?
– Наверное! – пожала плечами Зоя Павловна.
– Пойдемте, покажете! – поднялся со стула Карасев.
Они отправились в вестибюль, где растерянными кучками толпились сотрудники музея, которые совсем не собирались расходиться по своим местам. При виде следователя они притихли и замерли, уставившись на него. Однако никакого магнита на датчике не оказалось. Следователь обследовал пол, заглянул под ковер, даже вышел на крыльцо. После чего вопросительно уставился на Михайлову. Но та в ответ только развела руками.
– С утра был! Видела собственными глазами…
Их окружили любопытные работники музея. Узнав, в чем дело, они добровольно присоединились к поискам пропавшего магнита. Когда служащие совместно с криминалистами перерыли весь вестибюль, Карасев попросил эксперта обследовать датчик. «Соколиный глаз» тут же взгромоздился на стул и застыл на нем с увеличительным стеклом. Присутствующие перестали дышать. Скрупулезно осмотрев косяк через лупу, эксперт цокнул языком и нанес на датчик порошок. Однако пальчики не проявились. Бородач спрыгнул со стула и доложил:
