– Зато я скорректировала подпрограмму ментального переноса, – шмыгнула носом Илана. – В зоне локации находилось три тысячи двести восемьдесят семь человек. Наложить твою психоматрицу можно было на любого из них, но инвалидов и стариков, детей и женщин я исключила сразу. Потом еще несколько сотен – за низкое интеллектуальное и эмоциональное развитие. А из оставшихся реципиентов выбрала тех, у кого обнаружились способности к изобразительному искусству. Таких нашлось пятьдесят шесть человек. Самым подходящим оказался Антон Павлович Пухначёв…
– А вот за это огромное тебе спасибо, – мягко сказал я.
– Правда? – улыбнулась сквозь слезы софтботиня.
– Правда. Чистая, беспримесная.
– Ну, ладно тогда… – Илана заметно воспряла, или я просто вообразил себе невесть что. – И как мне помочь тебе сейчас?
Я задумался.
– Скажи… А это реально – вернуться обратно в будущее?
– Ну-у… В принципе, да. Но прибор, который ты называешь смартфоном, всего лишь терминал, с которого задается программа для особой станции. Именно станция осуществляет переброску во времени. Правда, она осталась в будущем… но связь, вплоть до две тысячи двадцать восьмого года, сохранилась.
– И я могу позвонить… – горло пережало, словно удушающим приемом. – …В «прекрасное далёко»?
– К сожалению, нет, – софтботиня виновато поводила головой. – Данное устройство не приспособлено для звонков, но можно принимать информацию из Интернета и Мировой Сети.
– Ух, ты! – впечатлился я.
– Правда, гаджет пока не настроен, но я постараюсь наладить связь.
– Буду тебе очень, очень благодарен, – мой тон звучал без намека на иронию.
– А… можно маленькую просьбочку, Антон? – лицо Иланы приняло по-детски умильное выражение. – Пожалуйста, клади гаджет в нагрудный карман снаружи. Оптические рецепторы как раз получат обзор, и я буду все видеть. Это очень скучно – не получать информации.
– Ладно, – улыбнулся я, богатея надеждой, – пристрою тебя поудобней.
– Но тут застигла Илану ночь, – промурлыкала софтботиня, – и она прекратила дозволенные речи…
Экранчик погас и я, гадая о смутном завтра, сунул «портсигар» в нагрудный карман зеленой байковой рубашки. Что будет, то и будет.
Насупленно глянув на обтрепанные манжеты, я закатал рукава, а память услужливо подсунула воспоминание на тему «Как я убирал со стола в детстве». Да никак! Ведь грязную посуду надо было мыть, а клеенку протирать… И в маленьком Тоше срабатывал креатив – двумя газетами он, то есть я, накрывал стол сверху. Не видно? Ergo, никакой грязи не существует…
«Надо новую рубашку купить, – озаботился я по хозяйству, – и белье, и полотенец пару… Да все надо!»
Пошарив рукой по стене, заклеенной выгоревшими обоями в цветочек, нащупал непривычный выключатель, и щелкнул. В высоте – потолки четыре двадцать! – засияла лампочка, криво висевшая на конце витого шнура в матерчатой изоляции. Она высветила вылущенную фреску в рамке пыльной, обколотой лепнины и неопрятные паутинные лохмотья, колыхавшиеся подобно водорослям в пруду. Смести бы, да как? Если только стол подтащить, а на него табуретку… Ага, а с табурета – об пол! Стремянка нужна.
Я прислушался к гомону, что волнами плавал по коридору, подкопил храбрости – и покинул свое убежище. Чем быстрее освоюсь, тем скорее исполню данные себе же обещания. Sic!
В коридоре стыл полумрак, разбавленный потоком света из кухни, а прямо передо мной задирала головку очень серьезная личность годиков трех или четырех, со смешными косичками, торчавшими в стороны, как уши магистра Йоды. Одетая в мамину кофточку до колен, с подвернутыми рукавами, личность требовательно протянула ручки, предлагая с непринужденностью котенка:
