Чернокнижник пребывал в удручённом настроении, казалось, смерть смеётся над ним, не позволяя никому закончить его портрет. Умереть и быть забытым – вот то, что его по-настоящему страшило. Больше никто не хотел писать его портрет. Алхимик почти отчаялся, пока однажды до него не дошли слухи о чудо-мальчике по имени Джозеф. Ребёнок, которому было всего семь лет от роду, рисовал так, будто это дар свыше. Всё, что выходило из-под его кисти, вызывало восхищение и трепет. И, конечно же, Роберт желал заполучить этого мальчика. Только вот его родители не хотели, чтобы их ребёнок рисовал чернокнижника. Их не интересовало всё его золото.
К тому моменту Роберт окончательно сошёл с ума: он стал видеть смерть, что появлялась в тёмных коридорах, и даже разговаривал с ней. Никто и ничто не могло переубедить Роберта в том, что только портрет сможет спасти его от смерти, которая уже протянула к нему свои костлявые руки. Поэтому алхимик велел похитить ребёнка и всю его семью.
Заперев в подвале замка мать и отца Джозефа, Роберт пригрозил ему, что они умрут, если он не нарисует его портрет. И, чтобы у мальчика не было выбора, велел пытать родителей, дабы их крики действовали как напоминание: чем быстрее он нарисует, тем скорее увидит их живыми и невредимыми.
Бедняге Джозефу пришлось рисовать днями и ночами, прерываясь лишь на то, чтобы смочить губы талой водой. Аппетит у мальчика пропал, а заснуть по ночам перед полотном ему не давали жуткие крики, что доносились снизу. Спустя несколько дней портрет был написан. Джозеф, исхудавший и высохший, как столетний старик, совершив последний взмах кистью, упал замертво. Его родители по повелению чернокнижника были убиты через час после смерти ребёнка. Но Роберта это совсем не беспокоило, ведь он получил то, чего так сильно желал. Выгнав охрану и всех слуг, чернокнижник заперся в замке и изо дня в день только и делал, что смотрел на свой образ, запечатлённый на полотне, пока тело Джозефа гнило перед его носом.
О дальнейших событиях история умалчивает. Известно лишь, что спустя месяц замок взяли штурмом. Ведь золото, которым чернокнижник снабжал герцогов, обратилось в камень. Инквизиция хотела сжечь алхимика, но им не удалось найти того в замке. Они отыскали лишь его портрет – последнюю работу юного Джозефа. Картина была прекрасной и одновременно безумной – стоило кому-то посмотреть на неё долгим взглядом, и в голову лезли странные мысли. Самыми ужасными на портрете были глаза, что выглядели так реалистично, будто изображение было живое и смотрело в ответ. Поэтому было решено их вырезать, а картину спрятать.
Но на этом история с портретом не закончилась. Были те, кто знал, что его забрал к себе богатый герцог, почитатель Роберта при жизни. Только вскоре он вырезал всю свою семью, а сам бросился с камнем на шее в тёмную пучину вод.
Аня быстро заморгала, пытаясь осмыслить только что полученную информацию и при этом не поддаться панике, которая только усиливалась с каждой минутой. Мысли одна страшнее другой метались в голове. Что, если, дорисовав портрет, ничего не удастся изменить и они всё равно умрут? Она отступила на шаг от книги. А что, если они просто сойдут с ума, потеряют рассудок? Разве им под силу нарисовать то, что не удавалось художникам того времени?
И тут же вспомнились слова Богдана: «Я подумал, что именно тебе, возможно, удастся нарисовать его портрет, ведь если у тебя не получится, то не получится ни у кого». Возможно, ей это под силу. Но что, если он ошибся? По крайней мере, сейчас Аня понимала, какими могли быть глаза Роберта. Живыми, пугающими и безумными. При одном взгляде которых пробегала дрожь по телу. Аня не спешила подходить к мольберту. Сначала она хотела поделиться новой информацией с Богданом. Странное дело, всё это время она думала не о себе. Она думала о них как о едином целом.
