Под деструктивностью я понимаю не ту деструктивность, которая в первую – и даже не во вторую – очередь носит защитный характер, например, ревность, – а ту, где собственно целью является желание уничтожать. Я называю такую деструктивность некрофилией (см. E. Fromm, The Heart of Man. Its Genius for Good and Evil, 1964a, где рассматривается проблема источников этой действительно серьезной патологии).
[Злокачественными страстями являются сильная фиксация на матери, некрофилическая деструктивность и чрезвычайный нарциссизм] – злокачественными, потому что они связаны и служат причиной тяжелой болезни. Противостоят злокачественным страстям противоположные человеческие страсти: любовь, интерес к миру – все, что называется Эросом, интерес не только к людям, но и к природе, к реальности, удовольствие от мышления, интерес к искусству.
Сегодня стало модным говорить о том, что́ последователи Фрейда называют функциями эго; это представляется мне жалким отступлением, открытием Америки, после того как она уже много лет открыта, потому что никто, кроме ортодоксов-фрейдистов, никогда не сомневался в том, что разум обладает многими функциями, не являющимися результатом инстинктов в сексуальном смысле. Я полагаю, что этот новый упор на эго есть некоторый отход от того, что было самой ценной частью взглядов Фрейда, а именно сосредоточенности на страстях. Хотя сила эго является в некотором смысле значимой концепцией, эго, по сути, служит осуществлению страстей – или злокачественных, или доброкачественных. Характер страстей, движущих человеком, определяет все значимое в нем, его действия, его личность. Вот пример: все зависит от того, испытывает ли человек страстный интерес к смерти, разрушению, всему неживому, что я называю некрофилией, или ко всему живому, что я называю биофилией. И то и другое – страсти, и то и другое – не логические построения, ни то ни другое не является частью эго. Они есть часть личности, а не функции эго.
Таков результат предлагаемого мной пересмотра теории Фрейда: главная проблема заключается не в борьбе эго со страстями, а в борьбе одного вида страстей с другим.
2. Доброкачественные и злокачественные неврозы; история болезни пациента с доброкачественным неврозом
Прежде чем перейти к вопросу о том, что собой представляет психоаналитическое излечение или какие факторы к нему ведут, естественно задуматься о следующем: какие виды неврозов существуют? Имеется множество классификаций неврозов и множество их изменений. Доктор Меннингер недавно высказал мнение, что большинство этих классификаций особой ценности не представляют, не предложив на самом деле новой, которая такую ценность имеет и которую он рекомендует как основополагающую концепцию классификации. Я хотел бы предложить следующую классификацию – в определенном смысле очень простую: это различие между доброкачественным и злокачественным неврозами.
Человек страдает от доброкачественного, или легкого, невроза, если изначально не охвачен одной из злокачественных страстей, а невроз есть следствие тяжелой травмы. Здесь я совершенно согласен с тем, что говорил Фрейд, а именно: лучший шанс на излечение имеет тот невроз, который вызван наиболее тяжелой травмой. Логика этого такова: если пациент переживает серьезную травму, не приобретя психоз или не проявляя пугающих симптомов, тем самым он показывает, что с конституциональной точки зрения обладает большой силой. В тех случаях, когда то, что я называю ядром структуры характера, не понесло серьезного ущерба, не характеризуется значительными регрессиями – тяжелой формой недоброкачественной страсти, – думаю, психоанализ имеет лучший шанс на успех. Естественно, это требует работы, при которой на поверхность извлекается весь подавленный материал – так сказать, проясняется природа травмирующих факторов и реакций пациента на них; при этом часто отрицается реальная натура травматического фактора.
