С печатью скорбною на лицах
Тропой оленя, к тем огням,
Где в небе вышние станицы
Покой их бережно хранят…
Над землёй моей всё орёл кружит
Над землёй моей всё орёл кружит.
Распахнул крыло над Хопром-рекой.
А во все концы вольно степь лежит
Ни под чьим мечом, ни под чьей рукой.
Ты, родной орёл, с высоты изволь
Споглянуть на степь, как всё водится-
Как по той степи не гуляет конь,
И казак лихой не охотится.
Ты ж напомни нам, как то было встарь-
Лес стоял шатром-возвышением.
Нес сынок-Хопёр свой живой хрусталь
Дону-батюшке с уважением.
Как белели здесь городки вокруг,
Как звучал набат над майданами.
Расскажи, орёл, про казачий Круг
Да про волюшку, Богом данную.
А когда в степи раздавалась речь
Чужеземная, речь гортанная,
Собирались все казаки на сечь —
Силой бить врага окаянного!
Чтобы вечно здесь нашей жизни быть,
Чтоб Хопра неслись воды быстрые!
Научи, орёл, край родной любить,
Как любил народ его исстари.
Ядрёной бражки плесни мне в кружку
Ядрёной бражки плесни мне в кружку!
Не сбрешут губы и не солгут.
Душе не люба казачья служба —
Люблю всем сердцем казачий бунт!
Поют полынью донские степи.
Волной морскою поёт Азов.
Иду я с вами – иду я с теми,
Кто слышит в песне Степана зов!
Та песня льется из песни в песню,
Из сердца в сердце – не заглушить!
Несётся ветер с весёлой вестью.
Встают станицы, чтоб снова жить!
Летят станицы, и над станицей
Звучит их крыльев протяжный звон.
Восстав из пепла, донские птицы
Туманом сели на Тихий Дон!
Вернулись птицы – родные лица
Степных фамилий. Трубите в рог!
Грохочет в небе на колеснице
Весь в стрелах молний казачий Бог!
Горит, пылает восход мятежный.
Глаза тревожно в простор горят.
Я тоже рядом, я тоже здешний.
Кто атаманит? Опять Кондрат!
Песнь о Кондрате Булавине
Посредине казачьего стана,
В зипуне, без погон и наград —
Вновь я вижу – стоит на кургане
Атаман наш Булавин Кондрат.
Всё синеет полынь над буграми,
Рыба плещется в мутной воде,
Да степной вольный ветер играет
В непокорной его бороде.
«Казаченьки, братушки! – взывает,
– Не сносить мне сейчас головы.
Вновь на Дон наш беда наплывает,
И опять – с златоглавой Москвы!
Не по нраву им наша обитель,
Не по духу казачья рать.
Вы не медлите, шашки вострите,
В куренях полно с жёнками спать!
Чтобы бой был с врагом не напрасен,
В чистоте будем души блюсти.
Враг коварен, хитёр и опасен —
Справедливость у них не в чести!
Они баб и детей не жалеют,
Словно псы, что сорвались с цепи.
Где пройдут – куреня наши тлеют,
Да гуляет зола по степи…
Казаченьки, братушки, – взывает,
– Этот бой, как за прошлое месть.
Вновь на Дон наш беда наплывает.
По станицам разносится весть.
Повоюем иль ляжем на плаху!
…По майданам звенит пересуд.
И пошли казаченьки без страху
За обещанный Богом Присуд…
Отстоим, казаки, землю нашу,
Иль поляжем за землю, братки!
А вослед им руками всё машут
Разорённые встарь городки…
Зимняя вьюга кружИт над Россией,
Липкая вьюга кружИт над Москвой —
Свет разукрасив чёрным и синим,
День засыпает колючей крупой.
Вихри за вихрями – выше ливана
Между кремлёвских соборов летят.
Кучка стрельцов оголтелых и пьяных
Из-под бровей на Россию глядят.
Ветер пронзает дырявое платье
Ветхого, словно века, старика.
К каре земной и Христову распятью
Старца толкает людская толпа.
Окна большой монастырской трапЕзной —
Цель, куда верно стремится конвой.
Пламенем красным – краснее, чем сердце,
Солнца багряней и жарче, чем кровь!
Вечно струится той тяжкою мерой,
