Мы работали или в секретной части или за двумя рабочими столами, поставленными для нас в аппендиксе полутемного коридора. Настольных ламп не было. РТУ ВМФ располагалось в старом здании бывшей гостиницы, построенной ещё в царские времена, и имело четырехметровые пролеты от потолка до пола. Тусклый свет потолочных ламп коридора еле освещал поверхность стола, за которым мы читали документы или исполняли в секретных рабочих тетрадях бесчисленные проекты совместных решений, ответные письма или проекты рабочих документов. Темп был так высок, что за неделю рабочего времени я от корки до корки расходовал секретную тетрадь объемов в 96-100 листов, разлинованную в линейку под рабочую рукопись. Всегда имелось две тетради. Когда одну сдавал в секретное машбюро для печати проекта письма или документа, работал в другой тетради. Заметил я влияние этого полутемного коридора на мое здоровье, лишь много лет спустя, когда зрение стало катастрофически падать, а затем и открылась глаукома. В этом бешеном рабочем темпе я не сразу обратил внимание на то обстоятельство, что хотя Валера Двораковский, работал с документами с не меньшим усердием, но результаты его работы были более скромными. Это адский труд был для него явно в тяготу.
Он не испытывал от него никакого удовольствия, может быть потому, что каждый проект документа переделывал многократно. Он не мог сразу уловить ту мысль, которую выкладывал главный инженер Вдовиченко, давая ему задание на исполнение того или иного документа. Если же Двораковский пытался вложить в документ что-то свое, то не мог потом аргументировано доказать, почему он исказил или дополнил мысль начальника своими мыслями. Работал он также напряженно, но выход или результат такого напряженного труда был минимальным. Кроме главного инженера Вдовиченко, нам имел право поручать исполнение документов и начальник 6 отдела РТУ ВМФ полковник Черненко, который был ответственным за исполнение ОКР «Аналитический центр» по линии РТУ ВМФ. Я быстро нашел деловой контакт с Черненко, и хотя со значительными правками, но написанные мной черновики докладов Главнокомандующему ВМФ или деловые письма, Черненко визировал, после чего я мог их отдать в печать. А вот у Двораковского такого контакта не получилось. Скоро Черненко прекратил обращаться к Двораковскому и через голову главного инженера, поручал мне исполнение ряда черновых вариантов серьезных документов за подписью начальника РТУ ВМФ, которым к этому времени был профессор, доктор технических наук и контр-адмирал Попов Георгий Петрович.
Через какое-то время в способностях Двораковского к серьезной аналитической работе с документами разочаровался и главный инженер Вдовиченко. Двораковский все чаще стал исполнять личные поручения главного инженера, меньше бывать в помещении РТУ ВМФ и работать с документами. Вообще, надо сказать, что кратко и понятно изложить свои, а тем более, чужие мысли на бумаге – неимоверно сложная задача, и не каждому человеку она по силам и талантам. Вырабатывается такое качество не у каждого человека. Нередко я тоже иногда переделывал документы по два-три раза, но не столько потому, что неправильно излагал мысль начальника, а потому что пытался вложить в документ и свои соображения, которые мне казались весьма существенными. Иногда Вдовиченко с ними соглашался, и черновик документа подвергался лишь мелким незначительным правкам. Чаще Вдовиченко категорически отвергал мои соображения, и черновик документа приходилось в корне переделывать.
