Исповедь игромана - страница 32

– Алин, ты сама себе противоречишь – ты только что сказала, что притворяться – не выход.

– Это другое. Не спеши, Валер, подумай, – убеждала она. – У нас ведь раньше как-то получалось, правда?

– Да, получалось, потому что мы занимались самообманом. И для этого нам не понадобились стихи Пушкина. Я просто надеялся, что этот этап мы прошли.

– Прошли – мы признались друг другу. А что если мы поторопились? что если себе лишнего напридумывали? А если нет, то все равно все слишком сложно, ты сам знаешь.

После долгой паузы, встав со скамейки, моя спутница сказала:

– Прости, сейчас мне пора уходить, но, как освобожусь, я зайду в наш чат.

Я снизу вверх молча посмотрел на нее.

– Не смотри на меня так, Валер… – просила Алина, хотя я не понимал, что конкретно она подразумевала. – И очень прошу – не смотри мне вслед… А то я ой как разозлюсь! – добавила она, неудачно придав себе шутливый вид и махая указательным пальцем. – Ну все, я пошла.

Цок, цок. Цок, цок. За моей спиной невесело зацокали по граниту каблуки уставшей женщины. Что, с той сходки ничего так и не изменилось? Я сидел в пустой беседке с узким проходом, упершись взглядом в противоположную скамейку не столько из-за ее просьбы, сколько из-за неопределенности в том, что мне делать дальше. Прошла секунда, вторая, третья. Пригласила для того, чтобы сказать «нет»? Это и есть закономерный финал? Прошло десять, пятнадцать, двадцать секунд. Серьезно рассчитывал на хэппи-энд? Правда что ли? Понимал ведь, понимал, да? Стук каблуков перестал доноситься. Что за непонятная просьба? Я разве давал свое согласие? Оглянулся: ее опущенные плечи, ее черные волосы, терявшиеся на черной спине, ее оранжевые ноги медленно, но верно удалялись. Она не оборачивалась, не позволяла пассажирам менять ее направление – для нее имело значение только то, что было впереди. А до того, как я оглянулся, она тоже не оборачивалась?

Она ушла – я остался. Если бы я ее не знал, в моих глазах она была бы всего лишь еще одной симпатичной незнакомкой московского метро. Если бы я ее не знал, она легко и невозвратимо удалилась бы из моей памяти.

В течение следующих двух месяцев Алина, не желавшая сжигать мосты, не прекращала попыток их навести между нами, вопреки тому что ей критически недоставало опор: мы перестали встречаться, использовать веб-камеру, разговаривать по телефону. Все, на чем держались конструкции, – это отвлеченная переписка. Один бы из нас сказал, что наши отношения подошли к концу, другой – что вернулись к тому, с чего начинались. А еще был тот, кто полагал, что между нами только-только могло вспыхнуть нечто, чему необходимо срочно помешать. Ему было невдомек, что там, куда с таким порывом он устремился, это самое нечто уже успело вспыхнуть и потухнуть.

Игровой мир, собравший миллионы людей из разных городов, стран, континентов, тоже оказался тесен. Мне передали, что кто-то очень сердобольный из клана мужа Алины поделился с ним услышанной на ивенте информацией о той самой прошлогодней сходке и о том, что после нее я подозрительно много интересовался жизнью его жены, часто подсоблял ей с прокачкой персонажа, выражал симпатию смайликами. Это вылилось в то, что где-то в десятых числах июня, в рабочий день, мне на мобильный поступил звонок с незнакомого номера.

– Алё, это Валерий? – прозвучал возбужденный мужской голос.

– Да, с кем говорю? – спросил я, считая, что беспокоят по рабочему вопросу.