Исповедь. Роман в двух томах - страница 7

Девушка молчала, чуть склонив вперед голову со спутанными волосами, и нервно мяла пальцами беспуговичные края бортов рубашки на груди.

– Ви понимат менйа? – спросил Тим. – Или надо казат перевоччик?

Девушка не отвечала, Тим видел только, как еще сильнее стали сжиматься и вновь расслабляться, будто перетирая что-то во рту, ее губы.

– Ви всйо понйали! – уверенно сказал Тим, откидываясь на спинку кресла, в котором сидел. – Ви не хотите одат нам ваши товариши или не хотите делат нам помош просто? Да, ми фашисти, ми войеват за traditionelle… э-э… System. Но ви не правильно думат, што traditionelle System это плохо. Ви молодайа, ви не знат шизн до kommunistische Revolution, но комунисти вас обману́т. До kommunistische Revolution не биль… э-э… гóлёд, красни Terror, рабство от комунисти. Ми войеват против комунисти – поэтому ми приходили ваш страна. Ми хотим убират комунистически власт… штоби гóлёд, красни Terror и рабство больше не билё. Но пока идйот война ми дольшен войеват против любой враг. Ви помогат комунисти – значит, ви тоше враг. Ви молодайа, длйа чево вам надо войеват против Germania? Буд мирнайа – и ми будем мирни до вас!

Коренева по-прежнему молчала, сидела на привинченном к полу стуле с высокой спинкой и слабо покачивалась взад-вперед. Переводчик Репьев сидел на стуле рядом с Тимом, от долгого безделья обмякнув и прикрыв глаза, будто задремал.

– Ми не звери совсем, – продолжал Тим убеждать подследственную. – Ми не хотим, штоби ви умирали. Покаши нам, што ви не хотите дольше войеват против Germania. Говорите, кто даль вам эти газети, – Тим выпрямился, сидя в кресле. – Ви всйо чесно говорите – и ми не думат, што ви длйа нас враг. По ваш дело вам будет наказанийе – ви будете Lager делат Strafarbeit времйа, сколько дават вам суд, затем ви будете свободнайа. Ви понимайете менйа?

Девушка будто сильнее сжалась на стуле и снова ничего не ответила.

– А йесли ви мольчите, – продолжал Тим. – то по наш приказ ви длйа Germania враг. Наш Kommandantur тогда дольшен одат приказ растрелйат вас, – помолчав, он добавил:

– И это дело не в мой власт: йа только веду следствиэ… Ви мне показат, кто даль вам газета, и йа писат, – он выразительно поводил сухим пером ручки по бумаге. – што ви дат показанийе – ви не враг длйа нас. Йесли йа не писат – ви будете как враг – и Kommandantur вас растрелйат. Говорите мне, што би́лё, кто даваль вам газета, штоби йа мог писат это!

Коренева так и сидела, сжавшаяся, растрепанная, с синяками на своем картинном девичьем лице, и молчала, слабо покачиваясь на стуле.

– Идйот война, – сказал Тим. – Kommandantur дольго шдат не будет. Йесли ви будете упрйамайа – ви дольго не будете шит. Tribunal нет, показоват… Gerichtsurteil не будет. Ви один рас ходит… из ваш Kamera… не знат, куда – и вас растрелйат. Спасайте свой мóлёдост и шизн, не давайте Germania йешо рас убиват челёвéка! Ми тоше не хотим убиват! Говорите, кто даль вам газета?

Тим не блефовал: ввиду резко возросшей активности антинемецких сил в тылу и нехватки средств на содержание заключенных поступил верховный приказ о казни всех арестованных партизан и подпольщиков, которые в течение установленного для следствия срока не дают исчерпывающих и правдивых показаний. Вести долгое расследование, планомерно выявлять и изобличать целые подпольные организации в сложившейся обстановке уже не представлялось возможным, и руководство армии и СС теперь предпочитало хотя бы подрывать силу и организованность подполья простым уничтожением выявленных участников того, заодно эффективнее устрашая местных жителей, которые еще не успели совершить каких-либо действий против немецких армии, власти или союзников, но были склонны к противодействию. Об этой стратегии Тим уже слышал от шефа зондеркоманды Кюбека во время командировки на Кавказ.