Исповедь волонтера. Рассказы о животных и людях, их спасающих - страница 15

Вот так погибающая кошка и девушка нашли и спасли друг друга.

И мне очень хочется, чтобы в жизни стало больше счастливых людей и животных, чтобы стало больше счастливых финалов.

Истинная история кошки необыкновенной осенней окраски на самом деле печальна. Я нашла ее на обочине дороги, лежащей в осенних листьях. Несколько дней мы боролись за ее жизнь, но, к сожалению, проиграли. Девочка умерла у меня на руках.

Кошка была истощена и обезвожена. Врачи сказали, что такое может быть, если животное было заперто где-то без еды и воды. Причем не менее месяца, а то и все два. И если бы я нашла кошку хотя бы на пару недель раньше, ее еще можно было бы спасти.

Эта история случилась два года назад. И я все думаю, кем же надо быть, чтобы закрыть на два месяца животное в помещении, оставив его без возможности поесть и попить. А потом просто выбросить обессиленную кошку на обочину дороги. Сама бы она туда даже доползти не смогла. Скорее всего это сделал тот, кто предположил, что кошка будет охотиться на мышей и тем самым себя прокормит. Но… Гадать можно бесконечно. Итог печален. Мне очень жаль малышку, я до сих пор вспоминаю ее бездонные глаза яркого апельсинового цвета. Она словно понимала, что я пытаюсь ей помочь, когда слабо отвечала на мою ласку и тихо-тихо мурлыкала. И мне бесконечно больно, что в нашем мире допускается подобное отношение к живым существам. Отношение хуже, чем к вещам. На мой взгляд, это просто вырождение человечности, а как следствие и человечества.

Успевайте делать добро! Берегите в себе Человека!

Рабочий день подошел к концу, и постепенно цеха опустели. Иван Ильич делал обычный вечерний обход, закрывая окна там, где их забыли закрыть, собирая в пластиковый пакет пустые пачки от сигарет, банки от кока-колы, конфетные обертки и в который раз ловил себя на мысли, что «вот взрослые же люди, а все как дети неразумные. Неужели трудно убрать за собой? Вот в наше время нас воспитывали правильно. Не сори там, где находишься, уважай природу и труд человека». Иван Ильич вздохнул, потер ноющую спину и пошел в дальний конец огромной территории предприятия, где он уже который год работал сторожем.

К вечеру распогодилось. Ветер стих, и метель прекратилась. Снег падал мягкими хлопьями, и на Ивана Ильича вдруг накатила тоска вперемежку с ностальгией. Он вспоминал, как вихрастым пацаном вместе с друзьями валялся в сугробах, играл в снежки, с горки носился на лыжах. Как запрягал в санки своего огромного пса и как теплый собачий язык слизывал снежинки с детского лица. Почему-то в последнее время воспоминания о детстве стали приходить к нему все чаще.

– К чему бы это, – думал Иван Ильич.

Сам он разменял уже шестой десяток. И хотя годы уже начали брать свое и волосы посеребрила седина, был он все еще крепок и выправку имел военную, как-никак бывший офицер. Глаза из-под кустистых бровей отливали яркой синевой, а взгляд был острым и пронзительным. Репутацию имел человека сурового, но справедливого, за что старшие сотрудники его уважали, а молодежь побаивалась, за глаза называя Цербером.

Никто из сотрудников толком ничего не знал о его жизни. Знали только, что служил где-то в горячей точке и был ранен. Что у него есть жена-инвалид, за которой он преданно ухаживает уже много лет. Что сын погиб лет десять назад, а дочь живет в каком-то другом городе. Что есть трое внуков, которые часто к нему приезжают. Иван Ильич о своей жизни не распространялся, в корпоративах не участвовал, горькую не пил, за что слыл чудаком. Хотя для сотрудников кто такой сторож? Так, никто. Ноль без палочки