– Что делать с ним собираешься?
– Ох, не знаю. Домой забрать не могу, жена мало что больная, так еще и аллергик страшный. Вот думаю, если позволишь, конечно, будочку ему тут соорудить. Пусть вместе со мной охранником работает.
Андрей Егорович подумал минутку и ответил:
– Не возражаю. Пусть живет. Главное, чтоб не обидел никто, когда тебя нет. Сам знаешь, не все тут у нас животных любят.
– Да уж знаю, – Иван Ильич вздохнул. – Будем надеяться.
Мужики помогли сторожу смастерить небольшую будку для щенка, которого все прозвали Дружок. Набросали внутрь курток, принесли разных игрушек и старых тапок, которые малыш с удовольствием трепал. Некоторые сотрудники стали носить еду и даже вкусности, на что Иван Ильич незлобиво ворчал:
– Балуете вы его, ох, балуете.
Малыш рос не по дням, а по часам, постепенно превращаясь в красивую взрослую собаку. И характер имел довольно общительный, и охранником становился отменным. Иван Ильич не мог налюбоваться на питомца, которого считал своим. Хотя и половина предприятия думала так же.
Но вот он стал замечать, что с Дружком явно что-то происходит. Он стал опасаться людей. Реже подходил погладиться, кушать начинал только тогда, когда человек отходил от будки на довольно порядочное расстояние. Иван Ильич недоумевал, что же творится с его питомцем, пока однажды Васька-механик не просветил:
– Да Петрович тут его как-то палкой отходил за то, что собака твоя у него колбасу сперла.
Иван Ильич нахмурился. Он предполагал, что кто-то из рабочих может шугануть Дружка, прикрикнуть на него, если вдруг попадался под горячую руку, но чтобы палкой.
– Не дело это, ох, не дело, – вздыхая, думал сторож. Конечно, он поговорил с Петровичем о его поступке, попросил больше так не делать. Но жизнь научила, что некоторых двуногих не исправляла даже могила. Поэтому с этого дня стал еще крепче приглядывать за Дружком, да и за Петровичем тоже.
Годы с каждым днем летели все стремительнее. Иван Ильич стал замечать, что ему все сложнее удается выходить в ночную смену. Стала накатывать усталость. Переживания за жену лишали сил и сна. И только Дружок придавал жизни какой-то смысл и радость. Широкая улыбка всегда появлялась на лице мужчины, когда из-за ворот выскакивал Дружок и пушистым ураганом летел к Ивану Ильичу. Хвост, как пропеллер, бешено крутился, словно собирался поднять пса в воздух. Сторож замечал, что невольно ускоряет шаг, чтобы побыстрее запустить руки в шелковую шерстку и прижаться головой ко лбу собаки, впитывая искреннюю радость и бесконечную любовь.
Дружок давно вырос и превратился в роскошного пушистого пса с темно-коричневой шерстью. Он был жизнерадостным и игривым, совершенно не злобным. Но детские воспоминания о побоях сделали его осторожным, и в руки он давался только Ивану Ильичу и то ненадолго. Сторож первое время переживал из-за этого, а потом решил, что все к лучшему. Мало ли дураков на свете. Может эта осторожность и принесет ему пользу.
В этот день все было как всегда. Дружок радостно встретил Ивана Ильича, проводил его до сторожки и с аппетитом принялся за завтрак, который сторож принес ему из дома.
Приехал начальник. Андрей Егорович зашел в сторожку, протянул руку для приветствия и проговорил:
– Устал я, Иван Ильич. Жена говорит, на пенсию пора. Мол наработался за свою жизнь достаточно, молодым надо дорогу освобождать, – Андрей Егорович грустно улыбнулся. – А я как подумаю, целый день дома. С тоски помрешь. Что делать-то буду?
