Хозяин предприятия крепко уважал Ивана Ильича. Знал, если он на посту, можно спать спокойно. И доверял ему всецело, иногда даже советуясь по разным вопросам, которые к охране не имели никакого отношения.
Была у Ивана Ильича еще одна черта, за которую молодые рабочие прозвали его Блаженным. Любил он всякую тварь Божью, кормил всех без разбору дворовых собак и кошек, зимой сыпал в кормушки птицам крошки. Мог не есть сам, но голодных кормил всегда. И хоть не раз и не два был покусан приблудными собаками, это нисколько не умаляло его любви и желания помочь тем, кто слабее. Сотрудники посмеивались и крутили пальцем у виска, но в целом ни во что не вмешивались.
Закончив обход, Иван Ильич направился к своей сторожке, предвкушая чашку крепкого горячего чая с теплым домашним пирогом. Жена была лежачая, домашним хозяйством давно не могла заниматься. Все делал сам Иван Ильич. Вот и научился стряпать не хуже любой бабы. Сегодня у него был пирог с рыбой по какому-то старинному рецепту, вычитанному из кулинарной книги аж пятидесятых годов.
– Вот сейчас и попробуем, – улыбаясь про себя, подумал сторож.
Не успел он подойти к двери, как за воротами предприятия раздался резкий визг тормозов. Хлопнула дверь машины, что-то упало на асфальт, взревел двигатель, и машина умчалась. Иван Ильич замер, прислушиваясь. Внезапно ему показалось, что снаружи доносится тоненькое поскуливание. Сторож быстро вышел за ворота.
Недалеко от ворот в большом сугробе он увидел завязанный черный пластиковый пакет, в котором кто-то слабо шевелился. У Ивана Ильича все похолодело внутри. Он быстро подошел к мешку, поднял его и разорвал. Внутри оказался маленький пушистый щенок, который уставился своими глазками-бусинками на сторожа.
– Вот так да, – произнес мужчина, доставая малыша из мешка. – Это как же так можно? Что эти нелюди с тобой сделали?
Иван Ильич прижал щенка к себе и понес в сторожку. Малыш замерз и мелко дрожал, иногда вздрагивая всем своим маленьким тельцем.
– Ничего, потерпи, малой, сейчас согреешься, – опуская щенка на коврик, проговорил сторож.
Щенок был смешной, косолапый и неказистый. Шерсть рыжевато-коричневая с подпалинами. На спинке темная, животик светлее. На передних лапках беленькие в крапинку носочки и белая роскошная манишка на груди. Висячие ушки и очень пушистый хвост, который сейчас от страха малыш поджимал под себя.
– Ну что ты, маленький, не бойся, – тихонько поглаживая собачьего ребенка по голове, говорил Иван Ильич. – Я тебя не обижу. Ты, наверное, голодный? Сейчас, сейчас.
Сторож достал свой домашний пирог с рыбой, мелко покрошил в тарелку и протянул щенку.
– На вот, попробуй, сам стряпал. Небось не ел никогда ничего такого, – улыбнулся он.
Щенок ткнулся мордочкой в крошево, понюхал и отошел. Потом снова подошел, понюхал и вдруг жадно набросился на еду.
– Эй, малой, не спеши, а то подавишься!
Щенок слизнул последние крошки, попил водички, растянулся на коврике, глубоко вздохнул и заснул.
– Что же мне с тобой делать, Дружок? – тихо проговорил сторож.
Утром приехал начальник. Андрей Егорович зашел в сторожку и увидел щенка, который жался к ногам Ивана Ильича.
– Утро доброе, Иван Ильич, – пожимая руку сторожу, проговорил он. – Все тихо-спокойно?
– Доброе, доброе, Андрей Егорович, все в порядке. Не считая вот его, – поднимая на руки малыша, ответил сторож, пересказывая ночное происшествие. Начальник хмурился, качал головой, как бы говоря «ну до чего люди докатились». Сам он к животным относился ровно. Не привечал особо, но и не обижал, считая это низостью и подлостью.
