Читать онлайн Дарья Снежная - Испытания госпожи Трейт

1. Испытание 1

Оливия

- Не положено.

Эту емкую фразу охранник на пропускной произнес уже, наверное, в третий или четвертый, а, может быть, даже пятый раз. Я не считала. Я упорно пыталась достучаться до этой дубовой головы и пока еще не теряла надежду.

- Послушайте, ну свяжитесь хотя бы с вашим начальством, позвольте мне им все объяснить! Я уверена, что…

- Не положено.

- Да в конце концов, я уважаемый ученый, а не цыганка с улицы! Неужели вам так сложно…

- Документы и пропуск есть?

- Нет, но…

- Не положено.

Я зло притопнула ногой. Выражение на квадратной физиономии было абсолютно тупым и бесстрастным, как у статуи бесталанного скульптора. Мужчина стоял – ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди – и всем своим видом являл непоколебимость и верность долгу. Можно подумать, он его величество охраняет, а не какой-то там завод!

- Сколько вы хотите? Десять? Двадцать? Меня может сопровождать, кто угодно и…

Я осеклась, оглянулась заслышав звук мотора за спиной.

Роскошный черный мобиль, блестящий несмотря на слякоть, с серебристой фигуркой пикирующей хищной птицы на капоте – «Ястреб» – плавно подъехал и затормозил у кованых железных ворот. Охранник отвернулся от меня, дернул рычаг у себя за спиной, и ворота с едва слышным скрипом начали открываться. Я посмотрела на машину, посмотрела на охранника, и бочком-бочком…

Стальная рука ухватила меня за плечо и рывком развернула лицом к дороге.

- Валите-ка вы отсюда уже, госпожа уважаемый ученый.

Мне оставалось только зло скрипнуть зубами. Очень хотелось с расстройства пнуть этого дуболома или в крайнем случае ткнуть кулаком – с неодушевленными предметами оно всегда помогало.

Ладно, стоп. Ты, Оливия Элизабет Трейт, относишь себя все же к существам с интеллектом выше среднего. Так что хватит препираться с низшим разумом, думай!

Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет…

Бросив напоследок уничижительный взгляд на препятствие между мной и наукой, я повернулась к нему спиной и зашагала вдоль высокого бетонного забора с колючей проволокой по верху.

Подумаешь…

Декабрь выдался отвратительным. Температура уверенно колебалась в районе нуля, не в силах определиться плюс она или минус. А потому небо радовало то мокрым липким снегом, то дождем. В столице мостовая то леденела, то затапливалась, количество переломов на душу населения выросло раз в пять. А здесь, за границей города, где слово «дорога» обозначало направление, а не нечто материальное, все превратилось в чавкающую рыжую грязь, неохотно отдающую попадающие в ее плен каблуки.

Стоит признать, я порядком взопрела, пока месила ее, придерживаясь рукой за стену, чтобы не упасть, но решительность моя никуда не делась. В конце концов, не один-единственный тут вход! Это завод, а не военная база. А мне нужно всего лишь произвести замеры фона, а не выкрасть двигатель «Ястреба».

По ту сторону стены, принадлежащей, как и завод целиком, и как грязь под моими ногами, корпорации-гиганту «Промышленность Уолтера», звучал равномерный гул работающих цехов, перемежающийся периодически с громкими лязгами.

Я остановилась передохнуть, прислонилась, откинула назад голову, прижимаясь затылком к ледяному бетону, в очередной раз размышляя, а надо ли оно мне, и в очередной раз убеждаясь – надо.

В конце концов, если бы я могла на все это просто плюнуть, я бы вообще сюда не пошла.

С этой мыслью я ощутила прилив сил и ослиного упрямства. Впрочем, последнее меня не покидает, по крайней мере, так утверждает мама, папа, три брата, две сестры (старшая и младшая), профессора, коллеги, подруги, начальство…

Оттолкнувшись от стены, я огляделась по сторонам. Проходная с бесчувственным лбом осталась далеко слева, прямо вдалеке виднелась дорога, то есть направление, по которому мне предстояло плестись потом обратно, справа жалось друг к другу несколько молодых берез, помахивающих на ветру тонкими прутьями голых веток.

Я посмотрела на деревья. Посмотрела на стену. Посмотрела по сторонам, в очередной раз отмечая полную пустынность окрестностей. Покрутила запястьем, на котором болтался браслет-накопитель, поддерживающий уровень магии в организме в пределах нормы.

Практическую магию я не то, чтобы любила. Не лежала у меня душа к тому, что раньше было чудесами, а сейчас серой повседневностью. Мать всегда меня за это шпыняла – уж если решила быть одинокой старой девой, так хоть озаботилась бы тем, чтобы преуспеть в какой-либо профессии, а профессия мага для женщины более, чем почетна. Мозги для этого у меня есть, и сил хватает, а я в науку подалась, тьху.

Ученых, даже мужчин, родители считали бездельниками и тунеядцами.

Впрочем, отсутствие тяги к практическим занятиям не мешало мне время от времени прибегать и к этому инструменту. Особенно, если это нужно было для научных нужд.

Мысль, посетившая меня, была слегка сумасшедшей, но довольно веселой…

Ствол молодой березки, очищенный от веток, на метлу походил весьма отдаленно, да и вообще походил только потому, что я сохранила на верхушке пучок мелких прутьев. Наверное, далекие предки-ведьмы со старинных гравюр пришли бы в священный ужас, а более современные товарки по магическому ремеслу подняли бы на смех – метлы? в наш просвещенный век мобилей и магофонов? Но изобретение мне нравилось.

Я еще раз огляделась, убеждаясь в том, что округа пустынна и щелчком призвала «метлу» к действию. Белый ствол с черными черточками-пятнышками недовольно задрожал, а потом неохотно поднялся в воздух, зависнув чуть ниже моей талии.

Левитация мне всегда легко давалась, да и вообще из четырех стихий – воздух был самым податливым, но вот левитировать саму себя, как многие из тех, кто имеет склонность к этому направлению, я так и не научилась. Зато освоила нехитрый трюк – предмет левитировать намного проще, даже если ты на этом предмете стоишь. Или сидишь.

Я взгромоздилась на «метлу» по-дамски, боком, и, крепко ухватившись за шершавый ствол, сконцентрировалась. Послушные моей мысли магические потоки медленно подняли березу – а с ней и меня – вверх.

На мое счастье по ту сторону стены не оказалось никого, кто мог бы потыкать в меня пальцем, поржать и выкинуть через стену обратно пинком под зад. Я плавно снизилась, соскочила на землю и вытерла руки о пальто – от пота и ошметков коры. Упражнение потребовало недюжинных усилий, и сердце теперь колотилось как бешеное. Впрочем, может быть, оно колотилось вовсе не от магических экзерсисов, а от того, что совершение противоправных действий способствует выбросу адреналина и – соответственно – тахикардии!

Я огляделась, пытаясь сориентироваться, прикинула, что мне нужно все же пробраться поглубже внутрь комплекса для чистоты эксперимента – второй раз проделать тот же трюк у меня вряд ли получится, так что замеры надо производить в наиболее правильных условиях, чтобы наверняка, уже наметила, как можно было бы пробежать от моего места до стены цеха, а там вдоль нее к груде ящиков, а потом…

И тут мне на плечо опустилась тяжелая рука. Я взвизгнула от неожиданности и от нее же, резко развернувшись, ударила подкравшегося со спины «метлой», так и не выпущенной из рук.

Удар на нападающего впечатления не произвел. Охранник отобрал березу, сгреб меня под локоть и куда-то потащил.

Упираться было бесполезно, к тому же я быстро сообразила, что волокут меня к местному начальству, а мне, за неимением альтернатив, это тоже очень подойдет! Так что тащилась я с легкостью. А чтобы он не подумал, что мне только того и надо, старательно и громко возмущалась произволом, мужской грубостью и отвратительным заводским сервисом. А еще тем, что меня лишили частной собственности.

Сумка с приборами болталась, зажатая в волосатой лапище, и у меня каждый раз сердце вздрагивало, когда на поворотах она почти билась о стены.

Административное здание стояло почти у самого въезда (официального, а не для ведьм на березах), так что можно сказать, что я вернулась туда, откуда начала. Меня притащили на второй этаж и впихнули в приемную, где я первым делом сообщила миловидной секретарше:

- Это возмутительно!

Девушка, не отнимая от уха трубки магофона, подняла на меня фиалковые глаза, смерила недоуменным взглядом с головы до ног, прошептала одними губами: «Что это?» - глядя на охранника, а потом помахала рукой в направлении двери – мол, кыш, и вернулась к прерванному разговору.

Разговор был деловой, и я вежливо заткнулась. Охранник тоже не торопился подчиняться недвусмысленному предложению свалить. Так что мы, как две паиньки, тихонечко постояли, дожидаясь, пока секретарша договорит, повесит трубку, а потом в один голос выдвинули обвинения.

- Я буду жаловаться!..

- Поймал на территории…

- …подобное обращение с представительницей…

- …с грудой каких-то железяк…

- …интеллектуальной элиты…

- Цыц! – рявкнул ангелочек неангельским голосом. – Вышвырни ее за ворота и делов! И где ты вообще это дерево откопал?

- Так велено было докладывать лично, если…

- Не сейчас! Там…

- А ну верни мне мои приборы дубина невежественная! – от души завопила я, пока меня не выставили без общения с высоким заводским начальством. А то я знаю этих секретарш, умрут, но к драгоценному боссу без записи не допустят.

- А ну замолчи!

- Это возмутительно! Отвратительно! Это не укладывается ни в какие рамки, не лезет в ворота и вообще! Я обязательно пожалуюсь в…

Та самая волосатая лапища, которая только что меня волокла, зажала мне рот, я попыталась вывернуться, отбиться, но куда там. И в тот момент, когда я уже почти оставила все надежды, дверь начальственного кабинета распахнулась.

- В чем дело? – громыхнул с порога голос и тут же добавил: - Всех уволю! Развели тут бардак!

- Господин Линдельфильд… - начали в один голос секретарша и охранник, на этом я посчитала, что самое важное они сказали, и звонко перебила:

- Господин Линдельфильд, добрый день! Меня зовут Оливия Трейт, я ученый, работала в лаборатории при Ланландском всенаучном университете, мне очень нужно с вами поговорить, поверьте, этот вопрос напрямую касается вашего производства.

Директор завода выпучил медленно наливающиеся кровью глаза и свистящим шепотом рявкнул: «Все вон отсюда!». И я даже не успела удивиться такой неожиданной реакции, как из кабинета донесся еще один голос:

- Линдельфильд, что там происходит?

Голос был мужской, негромкий и, наверное, даже приятный, но по позвоночнику почему-то пробежали холодные мурашки. Было что-то такое в интонации…

Мужчина, стоящий в дверях (может, я поторопилась его директором назначать?), побледнел, резко повернулся и расправил плечи, будто хотел загородить от невидимки творящийся в приемной «бардак». Порыв похвальный, но обреченный на провал. Хвост моей метелки гордо реял над нашими головами и широкоплечие от него явно не спасало.

- Прошу прощения, господин Уолтер. Маленькое недоразумение, я сейчас от него избавлюсь!

Уолтер? Уолтер который «Промышленность Уолтера»?

Так это ведь даже лучше, чем какой-то там директор завода!

И с мыслью, что кроме чувства собственного достоинства мне терять нечего (да и по достоинству, признаться, уже потоптались все, кто только мог), я выхватила у утратившего бдительность охранника свою сумку, поднырнула подмышкой у господина Линдельфильда и под вопль: «А ну стоять!» - оказалась в кабинете…

…с размаху влетев в не пойми откуда взявшийся воздушный щит, в котором я увязла как муха в паутине. Сгустившийся воздух застыл в горле, тело напряглось, пытаясь преодолеть неожиданное сопротивление. Не в силах произнести ни звука, я беспомощно нашарила взглядом человека, сидящего в кожаном кресле за директорским столом, встретилась с серыми, чуть прищуренными глазами, а в следующее мгновение, преграда исчезла так же внезапно, как и появилась. Сила инерции швырнула меня вперед, я не удержала равновесия, упала на колени и закашлялась.