Прежде, чем приступить к трапезе, мы с Катикой слёзно попросились у женщины в туалет и помыть руки. Она, к нашему огромному облегчению, не отказала - отвела к деревянному домику на заднем дворе, удивительно привычно ориентируясь в ночной темноте.
- Двуликие прекрасно видят, и днём, и ночью, а нам, людям, нужно приспосабливаться. У них даже фонарей нет на городских улицах, - сказала Михрютка, когда я удивилась её уверенному шагу между тёмными силуэтами дворовых построек.
На обратном пути женщина милостиво подвела нас к бочке с ледяной дождевой водой и разрешила быстренько умыться в ней.
Я рискнула намочить свою шейную косынку и, несмотря на холодный воздух поздней осени, кроме умывания, обтёрла себе мокрой тканью шею и часть груди. Катике помыла только лицо и руки, опасаясь, чтобы она не простыла.
Ожидая пока мы с малышкой съедим булку с молоком, женщина немного разговорилась.
- Хам такой злющий. Рычит так, что я боюсь к нему подходить. С вами, здесь, переночую. Мало того, что глава засчитал ему убитую женщину, как его долю в добыче, так ещё он не знает, что с вами делать. Девчонку твою ещё можно как-то пристроить в семью. В возраст войдёт, глядишь – кому-то понравится. Приёмная семья выкуп за неё возьмёт, вернёт затраты на содержание, может, ещё и в прибыли останется. А ты уже взрослая – больше не вырастешь. А никто из оборотней не захотел тебя взять.
Мне стало нерационально обидно. Не то, чтобы я хотела понравиться какому-нибудь монстру! Просто то, что никому даже даром не нужна… Это, похоже, задело мою женскую гордость.
- Я настолько некрасива для двуликих?
- Не то, чтобы…, - вздыхая, протянула Михрютка и пояснила – Красота: глазки там большие, губки пухлые – всё это здесь не имеет значения. Не для того двуликие человеческих женщин в плен берут, чтобы любоваться ими, холить, лелеять и заботиться. Мы им для рождения потомства нужны. А ты слишком хилая для рождения детей.
- Детей? От двуликих?! От этих животных? – у меня даже слов не хватало от возмущения, чуть булкой не поперхнулась, закашлялась.
- Не животные они. Такие же люди, как мы, только умеют менять ипостась. Верят в наших сурового Бога Солнце и милосердную Богиню Луну. На площади, напротив терема альфы храм есть. Ещё красивее и величественнее, чем у нас в Курулайске. Купола из настоящего золота! – неожиданно начала защищать оборотней Михрютка. - Правда, законы и правила жизни у них не такие, как у нас.
Я только хмыкнула. Сказала бы я ей! Но ребёнок рядом. Приёмных родителей вспомнила… Как ужасно они погибли от когтей этих «не зверей».
- Зачем оборотням нужно, чтобы человеческие женщины им детей рожали? Своих блохастых подруг для этого дела не хватает? – спросила вместо этого.
- Тише ты! – Михрютка испуганно оглянулась на дверь из козлятника. – За оскорбление волчиц можно и плетей получить.
- Да? Оборотни бьют человеческих женщин плетьми? – чего такого я от зверей и ждала.
- Нет! – заметно, что женщине очень хотелось обелить двуликих. Но у неё ничего не вышло. - То есть, да. В смысле, за провинности любого могут наказать, и плетьми, в том числе. Без оглядки на расу.
- Вот как? – отреагировала я.
Что ещё сказать - не знала. Никогда не интересовалась, какие наказания в этом мире применяют в человеческом обществе. Возможно, тоже, в ходу плети?
Тем временем Михрютка неохотно продолжила:
- Только… потом, после наказания, на оборотнях всё за час заживает, а люди долго в норму приходят. Бывает, что, и вовсе, не выживают. Тогда как оборотням - всё нипочём. Регенерация называется.
