Так. Пожалуй, на ночь глядя, и при Катике, эту тему продолжать не стоит.
- Ты не ответила, зачем оборотням дети от человеческих женщин. Что ни с ними делают? – спросила я и, наклонившись спросила совсем шёпотом, чтобы девочка не услыхала. - Они, что, нашими младенцами питаются?
- Да что ты такое придумала! Нет, конечно. – возмутилась Михрютка и характерным защитным жестом положила руку на свой живот. - Просто, после начала противостояния людей и оборотней, в какой-то момент выяснилось, что человеческая женщина, если беременеет от двуликого, всегда рожает оборотня. И чем приятнее её запах для зверя папаши, тем сильнее будет волчонок. Вот они и начали нас в плен брать, чтобы, значит рожали им. Волчицы-то у них есть. Но их мало. Раньше, до нас, за них оборотни до смерти дрались, четыре из пяти мужчин-двуликих до конца жизни волками-одиночками бегали.
9. Глава 9.
Михрютка и Катика уснули быстро, а мне не спалось. Не так уж много рассказала мне женщина, но после полученной информации трудно было разобраться в сложившейся ситуации, понять, что можно сделать дальше и не провалиться в чёрное отчаяние от своей беспомощности перед неотвратимо надвигающейся опасностью. Впрочем... После попадания в этот мир, а сразу после этого – в местную психушку, с её варварскими и жестокими методами лечения, меня не так просто было вогнать в депрессию.
Да уж… Неприятно удивляться было чему. Я такого даже подумать не могла, но Михрютка оказалась человеческой женщиной Хама! То есть имела в обществе оборотней такой же статус, какой сегодня получили все пленницы из поезда, кроме меня.
При чём, женщина оказалась беременной! Она мне сама сказала об этом! Когда-то давно, в той жизни, которая теперь кажется мне волшебным сном, я иногда читала сказки про оборотней. В них они обожали свою пару и всячески заботились о ней и своём потомстве. А здесь что получается? Хоть срок ещё маленький, но, всё-таки, будущая мама не должна работать с раннего утра до поздней ночи и спать в неотапливаемом козлятнике потому, что её мужчина не в настроении!
В темноте загона я всмотрелась в изнеможённое лицо женщины. Михрютка спала рядом с нашей шубой, укрывшись старой рогожей. В слабом лунном свете оно казалось неживой маской. Впалые щёки, запавшие глазницы...
И она ещё, с пеной у рта, защищала этих монстров! Да-да! Мы недолго пообщались перед сном, но я никак не могу успокоиться. Видите ли, эта измученная Курулайская красавица, с самым сочувствующим выражением на лице, говорила мне, что добрые ранимые оборотни стараются не привязываться к своим человеческим самкам, чтобы потом не страдать, так как они слишком часто умирают в родах!
- Ладно, допустим, - скрипя зубами согласилась я. - Хам боится за свою нежную душонку, опасается влюбиться в тебя, и, поэтому почти не общается с тобой, старается лишний раз даже не смотреть в твою сторону. Но ведь можно же как-то просто позаботиться о беременной женщине! Разве нормально в таком положении вонючие вёдра выносить, так много работать, и поздней осенью спать в сарае на соломе? – не выдержала я и спросила Михрютку, когда мы уже улеглись. Катика сразу сонно засопела.
- Ты не понимаешь, - зевая, ответила Михрютка. - Я у него восьмая…
- Восьмая?! – изумлённо воскликнула я, и, Катика испуганно приподняла головку. Я тут же ласково погладила ей спинку. – Спи-спи. Всё хорошо, извини, маленькая.
