Моя ладонь лежала на его груди, он поглаживал мои пальцы, а другой рукой ласкал мою спину, вырисовывая узоры на пояснице.
— Ханна. Моя Ханна, — прошептал Коннард, сжимая меня крепче в объятиях. — Как долго я тебя искал. Нашёл, сам не зная об этом. Ты всё это время была рядом, а я…
Он опрокинул меня на спину и поцеловал с нежным напором, погружая меня в новое счастье: это не сон. Всё наяву.
Император удобно устроился рядом, нависая надо мной, лаская моё лицо взглядом.
— Ты всё время была рядом.
Назвать его «ваше величество», лежа вот так, обнажёнными, показалось странным, но я…
— Называй меня Коннард, наедине, — непостижимым образом император понял мои колебания. — На ты, — он поцеловал мои пальцы, неотрывно скользя взглядом по моему лицу, — моя Ханна.
Прикрыв глаза, я набралась новой смелости.
— Коннард, — начала я и продолжила смелее, глядя на его одобрительную улыбку, — о чём ты говоришь?.. Почему искал?
— Смотри, — сказал он, вытянул свою руку, показывая внутреннюю сторону локтя, — такой же рисунок сейчас на твоей спине.
Я ахнула. Едва заметные линии магической метки на его коже искусно переплетались. Я прикоснулась пальцами — вздрогнула от мгновенно заполнившего всё тело сладкого пульсирующего жара. Глаза императора потемнели, улыбка приобрела хищный оттенок.
— Твои прикосновения к метке вызывают желание, — медленно произнёс Коннард. — Это же происходит, когда я касаюсь твоей поясницы. Поэтому пока не буду её трогать, иначе снова не сдержусь. От тебя кровь становится лавой. Не говоря уже о том, насколько ты красива. Постоянно хотел сдернуть твою маску, — он опускает взгляд на мои губы, — и целовать тебя.
Я покраснела от удовольствия. Чувствовать себя желанной… Желанной именно Им…
— Почему?.. — я была настолько потрясена, что даже сформулировать вопрос толком не могла.
— Ханна, ты моя истинная, — с проникновенно-тёплой улыбкой говорит император, — та, кого я думал потерял уже безвозвратно. Моя Ханна. Моя.
Улыбаюсь. Если я — его, то и он… Мой?..
— Подумать только, больше трёх лет ты была рядом, а я… — его красивое лицо стало серьёзным. — Я должен был почувствовать намного раньше. Проблески рядом с тобой были, меня с первого дня тянуло к тебе. Но метку истинности я должен был чувствовать сразу. Как сейчас.
Коннард пристально посмотрел на меня.
— Как давно ты знала о метке? Твоя реакция… ты боялась чего-то? Почему?
Переход от тёплоты улыбки к властному императорскому вопросу оказался болезненным. Отвечать было страшно. Всё же мятежный род…
— Тебе ничего не угрожает, Ханна, — с нажимом произнёс он. — Ты под моей защитой, чтобы не случилось. Ты можешь рассказать.
Снова видит меня насквозь. Я попыталась сесть, заворачиваясь в простыню. Коннард с видимой неохотой отпустил меня, надел домашние брюки и сел рядом.
— Расскажи, Ханна.
Похоже, придётся говорить как есть.
— Мятежный род, — опасливо глядя на него, начала я. — Вилойрское герцогство.
Коннард нахмурился, но я продолжила, глядя прямо перед собой.
— Мятежный род. Я Вилойрская. Мы говорили недавно… По приказу императора весь род истребили. Меня тоже должны были. Но спасли. Спрятали.
Император молчал, а я, сказав главное, дальше говорила легче. Будь что будет.
— Я считала, что метка на пояснице — магическое клеймо, которым клеймили мятежников. Мне так сказали. Потом я стала Тенью. Была уверена, что метка жжётся в присутствии императора из-за этого. Напоминание про мятеж.
