– Половина зло, половина добро, – то ли вслух, то ли про себя произнес Малкиэль, поглядывая на два ствола, возвышавшиеся над ним и, подобно сиамским близнецам, сросшиеся своей нижней частью.
Ицхак погрузился в задумчивость. Он смотрел на простиравшуюся перед ними долину, не отрывая взгляда от одной точки. Его спутник не стал прерывать установившуюся тишину – он и сам сидел молча, ловя себя на странном ощущении безразличия ко всему, что прежде казалось причиной для беспокойства. Последние сказанные слова вкупе с царившими вокруг покоем и безмятежностью словно мягко вводили в гипноз, замедляя поток мыслей.
Спустя некоторое время – это могло быть пять минут, а может, незаметно пролетели и полчаса, – Малкиэль все же решил продолжить беседу:
– Я хочу снова спросить о наших товарищах по ешиве. Я ведь здесь еще совсем новый, мне нужно разобраться.
Ицхак молча кивнул.
– Ты говорил, что Аарон может заниматься здесь тем, чего давно хотел. А чего он собственно хочет?
– Понимаешь, Аарон по натуре исследователь. Ему недостаточно просто читать или слушать уроки и запоминать то, что ему говорят. Когда у него возникает вопрос, он будет землю ногтями рыть, лишь бы найти ответы. Я неплохо его знаю, хотя иногда и мне непонятно, что именно его так заводит. Бывало, он так увлекался какой-то одной, не очень важной, на мой взгляд, темой, что готов был переворошить всю библиотеку ешивы. В такие моменты к нему просто бесполезно подходить с любыми вопросами – он все равно тебя не видит и не слышит, только раздражается. Начинает твердить, что прерывание в изучении Торы – это грех, хотя сам непонятно чем занят.
Малкиэль внимательно слушал.
– Мне он показался дисциплинированным и педантичным, – сказал он.
– Так и есть, – отреагировал Ицхак, – здесь ему ничто не мешает целиком погружаться в то, что ему интересно. Вот он уехал из большой ешивы на край света, теперь может часами изучать то, что ему нужно. Рав Гершон даже разрешил ему не на все уроки приходить.
– И над чем он сейчас работает?
Ицхак снова улыбнулся, но на этот раз с каким-то хитрым блеском в глазах:
– Вот видишь, похоже, мы вернулись к тому, с чего начался сегодня разговор в столовой. Ты ведь обратился к нему с конкретным вопросом, так?
– Ну, вообще-то я до сегодняшнего утра даже не был знаком с ним. Меня к нему привел Эйтан. Но да, вопрос мой ты слышал, когда сидели за столом.
– Вот об этом в последнее время мы и общались.
– О чем? О Лютом Море, которого я видел во сне?
Ицхак немного усмехнулся, а потом сделал сочувствующее лицо:
– Нет, не совсем. Аарон вообще считает, что этот Мор реально не существует. Он уважает слова наших мудрецов, но сам воспринимает Мора как аллегорию или притчу.
В этот момент Малкиэль просто не мог не вмешаться и не перебить своего товарища. То ощущение, что закралось к нему в мысли еще утром – что над ним просто подшучивают – теперь вернулось со всей силой. Ведь если Аарон не воспринимает Лютого Мора всерьез, к чему тогда все эти зачитывания цитат с умным видом о том, какой этот Мор страшный и ужасный?
– А сам ты веришь, что Мор существует?! – стремительно выпалил Малкиэль, не скрывая того, что слегка задет.
– Ну, я вообще многое готов допускать, – отреагировал его собеседник, – думаю, все, что к нам является во сне или наяву; все, что мы сами переживаем как реальное, на каком-то внутреннем плане существует. Но, если спросишь, что такое на самом деле этот Мор, и можно ли его увидеть, я тебе ничего нового не открою.
