– Быть может, это и неплохая идея, господин Им-Трайнис.
– Я дурного не посоветую, – всё так же спокойно и доброжелательно заявил гигант. – И сам сделаю то же самое.
– Вы чудесный товарищ для последнего дня, – на этот раз Эгер-Огг улыбнулся по-настоящему. – Жаль, что прежде нам не доводилось много общаться.
– А если надеть несколько гамбезонов и броню? – внезапно сказал Ук-Мак.
– О чём ты, Дер? – ошарашенно воззрился на него Эгер-Огг.
– Размышляет, как соскочить со стены и не убиться, – ответил за товарища Бел.
Брови Эгер-Огга удивлённо взметнулись, но почти сразу вернулись на место.
– Тогда поддоспешники тебе не помогут. Лучше залезь в ящик или бочку: даже если не уцелеешь, хотя бы пару степных ублюдков пришибёшь.
Ук-Мак открыл рот, чтобы сказать какую-то колкость, да так и замер. Не дождавшись ответа, Эгер-Огг повернулся к Белу:
– Что вы говорили о выпивке, господин Им-Трайнис?
– Бочка! – воскликнул Дерел вскакивая. – Где командир?!
– На стене, – сообщил Эгер-Огг.
– Спасибо, Рудге, – проходя мимо рыцаря, Ук-Мак от души хлопнул его по плечу. – Благодаря тебе, может, и выйдет.
– По-моему, он повредился разумом, – проводив Дерела взглядом, промолвил Эгер-Огг.
– Это вряд ли, – возразил Им-Трайнис. – Скорее, придумает что-нибудь от отчаяния. Такое и раньше бывало. Скажем, когда служили мы в наёмном отряде у барона Лин-Виалдо. Однажды предали нас, окружили и загнали в лесное болото. Кое-кто потонул, остальные готовились к смерти. Тогда Дерел сделал штуки на ноги, похожие на небольшие плетёные щиты. Сказал, что на таких топь одолеем.
Иные воины решили прорываться с боем, другие послушали Ук-Мака. Побросали мы тогда доспехи, оставив лишь мечи. И в одном исподнем, на этих щитах пошли по трясине. Нелегко было: и обувка чудна́я носками за мокрый мох цеплялась, и падали мы не раз, и замёрзли так, что кости заледенели. Но ушли живые. А те, кто остался – полегли до единого.
Эгер-Огг несколько ударов сердца размышлял над услышанным. После сказал:
– Коли чрез него явят боги чудо и уцелеем мы, клянусь Ильэллом, в тот же день оставлю службу. Уеду туда, где ни неведомых тварей, ни бродячих дикарей, ни демонской волшбы.
– Но прежде выпьем вина и напоим мечи кровью! – с подъёмом заявил Бел.
– Я же говорю: отличный вы товарищ для последнего дня, – криво улыбнулся Эгер-Огг. – Где там ваше вино?
Кочевники напали прежде, чем Ук-Мак сумел отыскать командира. Под унылый ведьминский напев на стены упрямо лезли мертвецы с немигающими тусклыми глазами, и живые воины, издававшие воинственные кличи. Наткнувшись на копья и мечи защитников, они падали, затем вставали и вновь взбирались по лестницам. Кое-кому удавалось перебраться через острия ограды и тогда на стене разгорался бой. Эмайнцы старались побыстрее убить прорвавшихся, а те с безрассудной отвагой или безумием давили на пограничников, давая шанс подняться другим штурмующим.
Отбив первый за ночь приступ, и потеряв ещё двоих, ратники сидели в тягостном молчании. Бывалые солдаты видели, как тают их силы и немногие надеялись узреть зарю. С опаской вслушивались они в звуки ночи, ожидая, когда же вновь послышится голос ведьмы.
Вместе со своими бойцами Нак-Эндарс готовился к новой схватке. Шагая по боевому ходу, он подбадривал людей, говорил о силе и стойкости эмайнцев, разжигал ярость, напоминая об убитых товарищах. Дерел перехватил его, когда командир почти замкнул круг. Выслушивая идею Ук-Мака, Нак-Эндарс стоял, насупившись, исподлобья глядя в темноту за стеной. Затем с десяток ударов сердца молчал.
