– Не верю, что выручит нас сия выходка, – вымолвил он, наконец. – Дозволяю лишь потому, что вижу в том единственный шанс отомстить проклятой колдунье за гибель эмайнских мужей. И потому, – его голос зазвучал совсем тихо, чтобы не услыхал никто поблизости, – что каждый рыцарь волен выбирать свой конец.
Ук-Мак не стал спорить. Поклонившись, поспешно отправился искать Бела.
Им-Трайнис в компании Эгер-Огга выпивал на северной части стены. Рыцари передавали друг другу глиняную бутылку с отбитым горлышком, изредка перекидываясь короткими фразами.
– Бел… и Рудге, мне требуется ваша помощь.
– Мы можем допить? – деловито осведомился Им-Трайнис.
– Нет времени.
Не задавая вопросов, Бел поставил бутылку под ноги:
– Командуй.
Пока Им-Трайнис помогал другу устроиться в бочке, заботливо обкладывая облачённого в кожаный доспех кочевников Дерела гамбезонами и сеном, Эгер-Огг руководил ратниками, поднимавшими на стены пустые и полные бочонки. Воины втащили почти все, когда над спящей землёй опять поплыла песнь ведьмы.
– Пора, – сказал Им-Трайнис. Кинув на голову Ук-Маку ещё один гамбезон, он поставил деревянный диск-крышку и закрепил несколькими могучими ударами кулака. – Да поможет тебе Ильэлл.
Рывком оторвав от земли тяжёлый груз, рыцарь взвалил его на плечо и двинулся к стене, наверху которой уже раздавался звон клинков.
Хотя бочка упала не отвесно, а сперва скользнула по лестнице, сшибая взбиравшихся кочевников, затем грузно рухнула на их тела, Ук-Маку показалось, что из него вышибли дух. В голове гудело, по левой руке растекалась ноющая боль. Не издав ни звука, рыцарь, скрючившись, лежал, прислушиваясь к шуму вокруг.
При падении бочка затрещала, но не развалилась. Выпало лишь днище: вылетевшие наружу пук сена и старый поддоспешник открыли ноги рыцаря. В темноте никто этого не увидел и Дерел молил богов, чтобы жадные до добычи кочевники не заинтересовались содержимым бочки.
Но атакующим было не до того. Со стены, калеча и убивая, сорвалось несколько бочонков – и ни к одному никто не подошёл. У мёртвых воинов имелось лишь одна цель, а живых захватило безумие битвы. А потом всех отвлекли открывающиеся ворота. Это Нак-Эндарс вывел остатки гарнизона в последний бой.
– Ратники! – гаркнул он, сев на коня. – Нас осталось слишком мало и стен нам не удержать. Если спрячемся в башне – враги сожгут нас, будто поленья в печи. Так выйдем же в поле, чтобы умереть на просторе. А перед смертью заберём с собой как можно больше дикарей! Покажем им силу нашего оружия! Пусть их вдовы со слезами вспоминают эту ночь, а дети дрожат при звуках эмайнского боевого клича! Эмайн!
– Эмайн! – поддержали бойцы.
Копыта десятка лошадей застучали по опустившемуся мосту, завыл рог. Улге Нак-Эндарс скакал впереди, выставив копьё. Рот командира Радовника кривила злая усмешка: атака обречённых должна была стянуть все силы кочевников и позволить Ук-Маку отомстить за погибший форт.
Ожидания Нак-Эндарса оправдались. Растревоженным пчелиным роем нежить покинула лестницы и стену и бросились на вырвавшихся конников. Следом потянулись живые варвары.
Услышав, что шум битвы резко переместился, Дерел, извиваясь, вылез из бочки. Подхватил обломок лестницы, выбрался из рва. Недоумённо поглядев туда, где мелькали огни, слышались крики, звон клинков и конское ржание, рыцарь припустил в сторону лагеря кочевников. Поначалу он бежал, пригнувшись, настороженно ловя каждый звук. Но убедившись в том, что вокруг нет врагов, помчался, не скрываясь и не заботясь о шуме.
