«Покои» оказались чуть просторнее комнат для гостей. Выглядело жильё Гозера бедно и неуютно: четыре голые стены, узкая лежанка с тонким жёстким тюфяком, да длинный деревянный сундук, старый, как сами горы. От помещения веяло какой-то безжизненностью, точно мы вошли кладовую, а не в человеческое обиталище.
В дальнем левом углу комнаты находилась ещё одна дверь. Подойдя к ней, Тород прислушался. Повернувшись к Лэдо, качнул головой:
– Тихо. Спит, наверно… Не трусь, не вхожу я, – небрежно бросил он подскочившему Гозеру.
Друг за другом мы покинули помещение. Перед тем как уйти, я украдкой ткнул пальцем в щеку «купца». Статуя оказалась прохладной, твёрдой и чуточку липкой.
Доложив командиру об увиденном, мы вернулись к своему топчану. Многие солдаты и рыцари к этому моменту уже спали. Тород сразу последовал их примеру. Мы же с Лэдо, поставив светильник на столик, осмотрели и протёрли мечи, а после убедились, что на доспехах нигде не осталось влаги. Закончив с делами, погасили огонь и задремали, откинувшись на круглые подушки возле спинок и вытянув ноги под стол.
Утром меня разбудил бодрый голос Торода. Вслед за ним уши наполнил гомон остальных воинов, постукивание глиняных мисок, смех. В зале царил вечный сумрак, который не могли прогнать покачивающиеся лампады, поэтому казалось, что ночь ещё не закончилась.
– Поднимайся, скоро выходим! – повторил Тород.
Рядом громко зевнул Лэдо:
– Завтрак готов?
– Козлятина по-горски, – хохотнул Тород.
Блюдо и впрямь оказалось своеобразным. Хоть мясо и варилось чуть ли не всю ночь, оно осталось жёстким и жилистым. И вонючим в придачу – этого не смогли замаскировать даже жгучие омруданские пряности.
Пока мы сонно жевали, к дяде Эсмонду, восседавшему на соседнем топчане, приблизился Фар Се-Трайнис в сопровождении ратника.
– Похоже, у нас пропал человек, – тихо сказал Се-Трайнис командиру.
– Что значит «похоже»?! – вскинулся Эсмонд. – Он пропал или нет? Кто? Как это случилось?
– Бирн Мокелм, – ответил Фар.
Оставив мясо, я прислушался: Мокелм был одним из солдат, отправленных моей семьёй. Я знал его – невысокий молчаливый крепыш, с постоянно красным лицом, одинаково хорошо владевший копьём и коротким топором.
По словам Се-Трайниса, в последний раз воина видели перед рассветом. После смены караула, он направлялся в уборную – закуток рядом со стойлами. Вернулся ли Бирн оттуда, ходил ли куда-то ещё – никто не мог сказать. Лишь после завтрака, когда начались сборы, один из ратников обратил внимание, что за всё утро ни разу не видел товарища. Поискав его самостоятельно и не обнаружив ни следа, доложил рыцарю, возглавляющему очередную смену дозорных – Фару Се-Трайнису.
Озабоченно поглаживая бороду, дядя Эсмонд наморщил лоб.
– Бел! Рыцарей ко мне. Всех.
Когда мы собрались возле командира, он повторил историю Фара тем, кто её не слышал.
– Быть может, дрыхнет где-то? Вечером некоторые солдаты налегали на вино – грелись, как они говорили, – сказал Венри Кирлан-Трайнис.
– Сомневаюсь, – мрачный Делм Аске-Трайнис с подозрением оглядывал зал, словно выискивая засаду. – Мокелм был среди караульных – значит, на ногах вполне держался. Думаю, тут другое…
– А вдруг ночью разбойники нагрянули? Ратник в уборную пошёл – а она ж прям рядом со входом. Увидал их, шум хотел поднять. Они его и убили. А после ушли, увидев, что солдаты здесь, – предположил Тород.
– В здешних горах ночью только демоны могут шастать, никак не люди, – с сомнением отозвался Фар. – Да и дверь должна быть ночью на запоре.
