– У тебя все мужики ублюдки и козлы, годные лишь для уборки. Ишь ты, рабов себе нашла. – огрызнулся на ведьму гном Типун.
– Даруха в чём-то права. Мне этот Дюма тоже не нравится. Мужик он может и работящий, но вот не заботится о своей семье. Карин ко мне приходила с младенцем, жар у него был, и я увидела синяки, такие характерные синяки, если вы понимаете, о чём это я. Она, конечно, всё отрицает, но кто же сознается в таком. И худая она, как только молоко в ней ещё есть, чтобы ребёнка кормить, хотя разве это уж молоко, вода и то не такая жидкая. Не ест она, вот вам мои слова, впроголодь живёт. – подхватила магиана Роми.
– Да как же такое может быть, как впроголодь. Дюма же вон какой урожай собрал и по годной цене продал купцам, они, посчитай, по самой высокой цене купили. Денег то навалом, откуда же впроголодь – недоумевал мастер Арктур.
– Достопочтенный мастер, уважаемый господин, истинная ведьма и великая магиана, старуха Амари, она тоже ведьма или магиана? – Жасмин дела всё, чтобы не дать старинным соседям снова пуститься в излюбленные споры.
– О, как она к нам, это ты правильно, деточка – улыбнулся гном Типун щербатой улыбкой.
– Да какая она ведьма, старуха она и всё. Травы собирает, какие-то настойки странные делает, но ведьмой там и не пахнет – это я тебе как истинная говорю. Просто старуха, слишком многое возомнившая о себе.
– Права Даруха. Нет в ней ни магии, ни дара. – поддакнула магиана.
– Они с дочкой лет этак пять назад сюда прибыли, с виду вроде тихие, неконфликтные, ну мы, конечно, долго к ним присматривались. А чего тут не присмотреться, они ведь странные были, замкнутые, да и поселились прямо у болота у Тёмного Оврага.
– Да, там место плохое. Ещё с тех пор, как Жигла чуть не утонула в озере, вот с того года озеро и зачахло, ключи загнили, зацвело всё и высохло. Болото сейчас на том месте, и тёмный овраг. Что там делать двум женщинам, если уж у них помыслы чисты? А вот вам мой ответ: ничего. А значит помыслы у них далеко не белые.
– А откуда прибыла Амари?
– Да кто же его знает, откуда-то с востока.
– Да, да с востока, помню на аэронавте из Тульзы прибыли они. Такие худые обе, в поношенной одежде. Но всё равно странные они, мрачные какие-то.
– Спасибо вам, господа, за открытость и за доблесть. – Жасмин чуть ли не поклонилась им, пытаясь задобрить этих сторожил деревни. – Мадам Даруха, я очень сильно извиняюсь, но я просто вынуждена Вас просить освободить моих коллег. Не могу я без них уйти, а у нас столько дел, столько дел.
– Ох и молодёжь, всё спешат куда-то, всё дела. Нет, чтобы постоять солнышком порадоваться, ветерок послушать, ведь не успеешь оглянуться, а жизнь она как корабль по волнам, вжик и всё, а дальше лишь Забытый и темнота. – вздохнув, гном Типун посмотрел в небо, закрыл глаза, подставив морщинистое лицо летнему ветру, и неожиданно легко улыбнулся.
От его улыбки даже у Жасмин стало светло и радостно, в одном Типун был прав, молодые не умеют так наслаждаться моментом, как это делают старики. Те, кто уже прожил достаточно лет, лишь в конце марафона понимают, что весь бег никому не был нужен, а истинное счастье скрывается в остановке. Но так уж устроены все существа, в начале спешат вырасти, потом боятся постареть, и лишь в конце, когда неизбежное уже произошло, осознают, что за страхами и беготней так и не жили. Но Жасмин всё ещё была молодой, а значит, могла себе позволить непокорность и излишнюю расторопность.
