Истории замка Айюэбао - страница 56

Он попросил Платину раздобыть ему пару книг о фольклористике и принялся терпеливо их изучать.

Подтяжкин притащил в мансарду, где размещалась штаб-квартира, топографическую карту Цзитаньцзяо и фотографии улиц поселка. Там были помечены и дом У Шаюаня, и съемное жилище Оу Толань. Их хижины с тростниковыми крышами разделяло пять жилых домов и соединяла узкая извилистая тропка, вымощенная камнем.

– Домик невестки У Шаюаня оборудовали ей под офис; длинный стол застлан грубой тканью: он служит и обеденным, и письменным столом, на нем разложены книги, – поведал Подтяжкин.

– Твои люди туда заходили?

– Увидели через заднее окно.

– Впредь больше никаких подглядываний и подслушиваний. Корпорация «Лицзинь» выше этого.

Подтяжкин изогнулся в поклоне:

– Это точно. Моя зам по моей же просьбе дважды общалась с этим У, но без особого успеха. Переговоры необходимы, будем действовать по порядку. Та женщина тоже участвует, ну прямо деревенский советник.

Чуньюй Баоцэ заинтересовался:

– О, ну вот и прекрасно. Иметь дело с человеком знающим и опытным куда удобнее, чем с тупым деревенщиной. И каково же ее мнение?

– Она говорила мало, только знай себе всё записывала, а высказывается, наверное, только наедине с У Шаюанем, и он наверняка ее слушает.

– Похоже, тебе больше нельзя оставаться в тени, тебе придется в нужное время заявить о себе. Не рассчитывай, что просто закинешь деньги, и всё само решится.

Подтяжкин кивнул:

– Это да. Еще никогда мы не затрачивали столько усилий на то, чтобы поглотить какую-то деревню. К тому же в этот раз мы обсуждали только паевое сотрудничество и не упоминали ни о каком слиянии.

– Слияние означает, что мы станем одной семьей, а это дело не терпит суеты. Будем разбираться по ходу дела. А что за человек этот У Шаюань?

– В Пекине он не прижился, вскоре вернулся в деревню и стал главой рыболовов, прямо-таки в голове не укладывается. Те, кто с ним знаком, рассказали, что этот парень груб лишь снаружи, но обладает чуткой душой. Он образован. В деревне все его слушаются, он твердо намерен превратить эту деревушку из нищей в зажиточную. На двух выборах почти все проголосовали за него, после чего соперников его и след простыл. Однако далеко не всё в его жизни так гладко.

– Ну-ка расскажи.

Подтяжкин с усилием сглотнул; его подбородок горел огнем:

– От него ведь жена сбежала несколько лет назад, он чувствовал себя опозоренным и униженным, жизнь холостяка была ему в тягость. Потом он потратил огромную сумму на создание глубинного рыбного промысла, но его суда так и не вышли в море – деньги на ветер; с тех пор у него из рук всё валится.

– Вот и я сейчас закоренелый холостяк, и мне это тоже в тягость, – бросил Чуньюй Баоцэ и замолчал.

Подтяжкин хотел его утешить: ваша супруга сейчас с вашим младшим сыном, а в Австралии живет дочь, не такой уж вы и холостяк. Но он промолчал и лишь покосился на хозяина, поняв, что разговор пора заканчивать.

Наконец страшная осень осталась позади. Впервые со времени отъезда Комиссара хозяина замка не охватил новый приступ болезни. Все вздохнули с облегчением. Старый доктор, за которым должно было остаться последнее слово, поклялся врачебной этикой и собственной честью, что выздоровление налицо, и всё благодаря сверхчеловеческому мужеству, непревзойденной энергии и необычайной силе духа председателя совета директоров, а также благодаря содержимому пурпурного сосуда. Тем не менее старик сохранял бдительность, тщательно всё продумывал и всю осень был начеку. Он много раз беседовал с Куколкой наедине, а также расспрашивал начальницу смены. Застежка пребывала в крайнем замешательстве и лишь после долгих уговоров начала что-то мямлить. В знак благодарности и поощрения старик подарил ей пару браслетов-четок из сандалового дерева и излечил от менструальных болей, которыми она страдала много лет. Куколка говорила, что со временем больной перестал быть таким раздражительным, как раньше, а иногда просто лежал ничком, не издавая ни звука, и в конце концов засыпал.