– Нет, – хриплым голосом отвечаю ему в губы, а сама слегка открываю свои, призывая к поцелую. Я вообще вопрос забыла. Просто сказала «нет», чтобы прочертить между нами черту. Мирон немного отстраняется от меня, скользит взглядом по моему лицу, ниже, потом вверх.
– Именно поэтому твои соски сейчас разорвут водолазку? – поднимает бровь, – А я, ведь, вообще ничего не сделал. Просто взял твою руку в свою.
И это сущая правда. Поэтому черта здесь не поможет, нужен забор, а лучше стена, китайская в самый раз будет.
– Мирон. – пытаюсь найти правильные слова, – Ты знаешь, что я замужем, у меня есть ребенок…у меня семья. Не думаю, что один перепих стоит целой семьи. – вот. Первый кирпич положен.
– А твой муж знает где ты сейчас, с кем ты сейчас? – смотрю на него испуганным взглядом. Оценивает. – Ты на грани развода. Поэтому ты здесь. Поэтому согласилась на свидание. И эта сережка, – достает из кармана пиджака мою серьгу, – лишь предлог увидеться со мной. – ну вот, первый и последний кирпич разбит. Я опускаю голову, отвожу взгляд вдаль зала ресторана.
– Это было грубо. – все, что смогла из себя выдавить. Мирон отодвинулся от меня, но на противоположную сторону отсаживаться не стал, как и отпускать мою руку. – Ты прав. У нас не все гладко сейчас, но я должна попытаться наладить отношения, хотя бы ради дочери. А не пускаться во все тяжкие грехи с первым встречным.
– Ради детей сохранять никому не нужный брак тоже не разумно. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать. И, ничего, я в порядке. Двадцать девять лет, жив и здоров. И ментально, кстати, тоже. Я не видел, как мои предки ругались или, что еще хуже, молчаливо ненавидели друг друга. Они разошлись, и каждый стал жить счастливо сам по себе. Я видел только, что им хорошо, а от этого и мне было хорошо.
– С чего ты решил, что наш брак никому не нужный?
– Я наблюдал за вами в клубе тогда. Ты ходила неприкаянная, не знала куда себя деть. Твой недотепа муж занимался своими коллегами и не обращал на тебя ни малейшего внимания, только тогда, когда я тебя привел к ним- у него появился интерес и то, только, чтобы похвастаться тобой перед всеми.
Боже, неужели это не только я заметила? Слеза обиды и разочарования покатилась по щеке, я хотела отвернуться и смахнуть ее, но Мирон взял меня за подбородок и повернул к себе.
– Лик, прости. Я не хотел тебя обидеть. И уж, тем более, довести до слез. – и вытер большим пальцем соленую воду. Я посмотрела ему в глаза: в них было столько сострадания и сочувствия.
– Отличная характеристика моему четырнадцатилетнему браку. – усмехнулась, он грустно улыбнулся в ответ. Надо взять себя в руки. – Так себе свидание получилось.
– Надеюсь не последнее.
Наконец, подходит официант и начинает расставлять перед нами все заказанные блюда.
– Я ужасно проголодалась! И твои едкие замечания не испортили мне аппетит, если ты на это наделся. – Мирон рассмеялся. Я взяла вилку и нож, принимаясь за шницель, отправляя кусочек сочного мяса в рот. – М-м, как вкусно. Надо руки повару целовать. – Мирон смотрел на меня с восторгом и теплотой, не притрагиваясь к еде. Я остановилась набивать рот.
– Зачем я тебе? С прошлым, со стажем, – сама ухмыльнулась этому фразеологизму. – Ты молод, найди себе тощую красотку, которая будет тебе в рот заглядывать.
– Говорю же- понравилась. Пустоголовые девочки, которые за мной будут бегать мне не интересны. Мне больше по вкусу цельные женщины с хорошим аппетитом. Тем более, у меня есть, чем накормить. – вскидывает левую бровь и заигрывающее улыбается.
