История детской онкологии - страница 9

В годы Великой Отечественной войны подвалы корпусов были переоборудованы под отделения. Здания были существенно разрушены в первый же налет фашистской авиации на Москву. Тем не менее, больные продолжали поступать, и каждый из них имел в бомбоубежище свою постоянную койку. Несмотря на тяжелые военные и послевоенные годы, в 1942 г. в Морозовской больнице было открыто детское неврологическое отделение, в 1947 г. – первое отделение для больных с туберкулезным менингитом, в 1952 г. – первое офтальмологическое отделение и городская детская офтальмологическая поликлиника.

С 1904 г. в Морозовскую больницу стали направлять детей с подозрениями на онкологические заболевания. Будущий академик АМН СССР и основоположник детской хирургии Т.П. Краснобаев[49] (1865–1952) периодически публиковал данные о случаях выявления опухолей у детей. К 1969 г. через стационар этой больницы прошло более 2 тыс. детей с различными злокачественными опухолями, а в архиве сохранились истории болезни пациентов, которым еще в 1905 г. Тимофей Петрович поставил диагнозы остеосарком. Патологоанатомическое отделение больницы имело самый большой банк материала и опыт диагностики злокачественных опухолей у детей в стране.

Вполне закономерно, что в 1951 г. в больнице, поменявшей при советской власти название на ДГКБ № 1, был открыт первый в стране кабинет для лечения детей с опухолями.

Придворные врачи всегда занимали особое место не только в жизни страны, но, в той или иной степени, влияли на историю. В самом деле, если бы цесаревичи Николай Александрович (1843–1865), первый сын Александра II, или Георгий Александрович (1871–1899), третий сын Александра III и младший брат Николая II, первые в очереди на престолонаследие, не умерли молодыми и дожили до вступления на престол? Или, например, Александр III, отец Николая II, прожил на 10 лет дольше? Безусловно, мы не можем судить, каким образом это повлияло бы на развитие России, но в учебниках мы читали бы совершенно иные главы.

Хотя начало формирования медицинской службы при Дворе относится к середине XVI в., официальный статус лейб-медиков придворные врачи получили в XVIII в.

Первым лейб-медиком в России был немецкий хирург Johann Hermann Lestocq или, как его стали называть на русский манер, Иван Иванович Лесток (1692–1767), вошедший в историю не только как директор Медицинской канцелярии[50] в 1741–1748 гг., но и как организатор дворцового переворота 29 апреля 1741 г., в результате которого был свергнут император Иван VI (1740–1764), а на престол возведена дочь Петра I Елизавета Петровна (1709–1762).

Политические игры принесли немецкому врачу не только возвышение, но и опалу, начавшуюся в 1745 г. В 1748 г. за интриги против своего бывшего друга, Канцлера[51] Российской империи А.П. Бестужева-Рюмина[52] (1693–1766), Лесток был арестован и приговорен к смерти как политический преступник, но был помилован и сослан в 1750 г. в Углич, где провел три года. Затем Лесток был перевезён в Великий Устюг и освобождён только в 1762 г. Петром III (1728–1762)[53], возвратившим ему чины и конфискованное имущество.

Другой лейб-медик императрицы Елизаветы Петровны – Герман Бургаве-Каау (1705–1753) – получил медицинское образование в Лейденском университете, где в 1729 г. стал доктором медицины. В Россию он приехал в 1742 г. и был назначен гоф-медиком. Пользуясь большим расположением императрицы, после падения Лестока в 1748 г. он был назначен «первым лейб-медикусом и главным директором над медицинским факультетом в Империи», с производством в тайные советники и назначением ежегодного жалования в семь тысяч рублей. Умер во время нахождения императрицы в Москве. По именному указу Елизаветы Петровны тело Герман Бургаве-Каау было положено в склеп при лютеранской церкви и только в 1815 г. было захоронено на московском Введенском кладбище.