История Греции. Том 8 - страница 18

Банда греческих юношей, чужаков, собранных из разных городов, [38] была организована для этого дела: жертвы выбирались по одному и тому же особому признаку, и убийство совершалось так искусно, что ни заказчики, ни исполнители так и не были раскрыты. После того как эти убийства – точные, специальные, тайные и систематические, исходящие от неизвестного руководства, подобно вечному трибуналу – продолжались некоторое время, внушаемый ими ужас стал интенсивным и всеобщим. Нельзя было добиться справедливости, нельзя было провести расследование даже за смерть самого близкого и дорогого родственника. В конце концов, никто не осмеливался требовать или даже упоминать расследование, считая себя счастливым, что избежал той же участи лично.

Такая совершенная организация и такие точные удары создали всеобщее убеждение, что заговорщиков гораздо больше, чем было на самом деле. И поскольку оказалось, что среди них были лица, ранее считавшиеся убеждёнными демократами, [39] в конце концов смятение и недоверие стали повсеместными. Никто не осмеливался даже выражать возмущение происходящими убийствами, не говоря уже о требованиях возмездия или мести, из страха, что он может разговаривать с одним из неизвестных заговорщиков. В атмосфере этого террора всякая оппозиция в совете и народном собрании прекратилась, так что ораторы олигархического заговора казались получившими единодушное согласие. [40]

Вот до какого состояния довели дела в Афинах Антифон и олигархические заговорщики, действовавшие под его руководством, к моменту возвращения Писандра и пяти послов с Самоса. Вероятно, они заранее отправили с Самоса известие о разрыве с Алкивиадом и о необходимости продолжать заговор без дальнейших расчетов на него или на персидский союз. Такие новости, несомненно, были приятны и Антифону, и Фриниху – обоим личным врагам Алкивиада, особенно Фриниху, который заявлял, что Алкивиад не способен поддерживать олигархический переворот. [41] В любом случае планы Антифона не зависели от персидской помощи и были направлены на осуществление переворота с помощью откровенного, чрезмерного и хорошо организованного страха, без какой-либо примеси надежды или перспективы общественной выгоды. Писандр застал царство террора в полной зрелости. Он прибыл в Афины не напрямую с Самоса, а сделал остановки по пути в различных зависимых союзных городах, в то время как остальные пять послов, а также сторонник по имени Диотреф, были отправлены на Фасос и в другие места; [42] все с одной целью – подавить [p. 34] демократии в этих союзных городах, где они существовали, и установить вместо них олигархии. Писандр провел такие изменения на Теносе, Андросе, Каристе, Эгине и в других местах, собрав из этих городов отряд в триста гоплитов, который он привел с собой в Афины в качестве своего рода охраны для новой олигархии. [43] До прибытия в Пирей он не мог знать о полном успехе террора, организованного Антифоном и другими, поэтому, вероятно, был готов преодолеть большее сопротивление, чем обнаружил. Как оказалось, общественное мнение и дух были настолько подавлены, что он смог сразу нанести завершающий удар, и его прибытие стало сигналом для завершения революции: сначала через вынужденное приостановление конституционных гарантий, затем через прямое применение вооруженной силы.

Сначала он созвал народное собрание, на котором предложил декрет о назначении десяти комиссаров с полномочиями для подготовки предложений по политической реформе, которые они сочтут целесообразными, и для представления их к установленному сроку. [44] Согласно обычной [p. 35] практике, этот декрет должен был быть предварительно одобрен советом Пятисот, прежде чем его вынесут на рассмотрение народа. Так, несомненно, и произошло в данном случае, и декрет был принят без возражений. В назначенный день собралось новое собрание, которое Писандр и его сторонники провели не на обычном месте, Пиксе, внутри городских стен, а в Колоне, в десяти стадиях (чуть более мили) за стенами, [45] к северу от города. Колон был храмом Посейдона, в священной ограде которого и разместили собрание на этот раз. Такое собрание вряд ли могло быть многочисленным, где бы его ни проводили, [46] поскольку у граждан не было особого мотива присутствовать, когда свобода слова была подавлена; но олигархические заговорщики перенесли его за стены, выбрав узкое пространство для заседания, чтобы еще больше уменьшить вероятность массового участия, – собрание, которое они намеренно сделали последним в истории Афин. Таким образом, они также были дальше от возможных вооруженных выступлений в городе и могли разместить своих вооруженных сторонников вокруг, под предлогом защиты собрания от беспорядков, которые могли устроить лакедемоняне из Декелеи.