Он сразу же переехал из Екатеринбурга на Кыштымский завод и стал хозяином всего богатства дочерей Расторгуевых. Ни Петр Харитонов, ни Александр Зотов не вмешивались в управление заводскими делами. А их Григорий Зотов знал отлично, на зубок. Он сам начинал простым кричным мастером, крепостным, а затем дошел до управляющего Верх-Исетскими заводами Яковлева в Екатеринбурге, принеся своему хозяину прибыль в три миллиона рублей в год, за что и получил вольную – после чего и породнился с Расторгуевыми.
Григорий Зотов во многом выправил положение на заводах и даже добился возвращения их в частное владение. Для заводского люда это стоило очень дорого – жестокость по отношению к ним оказалась даже большей, чем прежде, и за Зотовым, с легкой руки писателя Е. А. Федорова закрепилось прозвище «кыштымского зверя».
Впрочем, у Зотова был, хотя и очень недолгое время, всемогущий покровитель – Александр I, приехавший осенью 1824 года в Екатеринбург и остановившийся в великолепном доме Расторгуева. Зотов имел высочайшую аудиенцию, причем, длилась она с «нарушением регламента» для таких встреч и для таких персон – слишком долго: более полутора часов. «В завершении разговора император как об этом сообщил Зотов, простил и повелел возвратить на расторгуевские заводы выселенных за волнения 90 человек заводских людей взамен на его, Зотова, поручительство «за доброе поведение этих несчастных, которые по возвращении всю жизнь будут благословлять имя великого нашего Монарха».
Неприятности у Г. Ф. Зотова начнутся уже при новом императоре Николае I – следственное дело по кыштымским волнениям было возобновлено. В Кыштым приехал флигель-адъютант царя полковник граф А. С. Строганов, провел целый ряд допросов, на которых мастеровые Кыштымских заводов показали, что и управляющий, и его приближенные «жестоко наказывают, и за маловажные проступки секут розгами и кнутьями, бьют по лицу, топчут и содержат в железах по нескольку недель». Граф «снял» и следы побоев – засохшие черные полосы и рубцы на спинах. Итогом стал акт от 13 сентября 1827 года, который граф Строганов представил в Петербурге:
«По смерти Расторгуева Зотов, угнетавший прежде заводских людей г. Яковлева, принял за наследников первого управление заводами в виде попечителя, не имея, впрочем законной и гласной доверенности… Со временем управления Зотова Расторгуевскими заводами весьма усилена добыча золота и усовершенствована выплавка железа, но не заведением новых машин или особенными средствами, а несоразмерным усилением работ, жестокостями и тиранством… Главным театром жестокости и притеснений служат золотые промысла (Соймоновские), где даже было заведено кладбище для скоропостижно умерших…»
Вывод был неутешителен: «Нигде не заметно следа отеческого христианского попечения о благосостоянии людей, которых здесь можно смело сравнить по скудным платам за работы с каторжными, а по изнурениям – с неграми африканских берегов…»
Впрочем, Харитонову и Зотову ставилось в вину не только жестокое обращение с рабочими, хищение золота, убийство беглых и прочие преступления. Продолжение следствия по Кыштымским заводам было обусловлено новой правительственной акцией – искоренением раскола. После восстания декабристов в 1825 году власти видели в раскольниках реальную политическую угрозу. Кыштымские управители Зотов и Харитонов принадлежали к расколу. Вспоминают, что, «когда тянулось их дело, то из Перми приезжали даже губернатор и архиерей сговаривать их перейти в единоверие, обещая прекращение процесса. Но уговоры не подействовали».
