Капельки пота, покрывшие лицо проповедника, яркий свет солнца обратил в драгоценные камни. Властный голос истинного человека проникал в души грязных. Раскалённый воздух дрожал от звуков, вырывавшихся из глотки оратора. Толпа в священном экстазе качалась в такт речи.
Ещё немного и все они, поглощённые раскаянием за грехи предков своих, свои собственные и грехи своих потомков, начнут убить друг друга, а потом, когда убивать будет уже некого, выжившие прекратят и своё полное греха существование.
Соединивший Легенды и Изначальный Мир, оказался глупцом, – у грязных, бывших не больше, чем персонажами книг, что писались по велению Небес, не было и шанса.
Это был просто вопрос времени, когда грязные своими же руками уничтожат самих себя, исключив тем самым и причину по которой Небеса терпели существование истинных людей.
Изначальный Мир будет очищен он грязи, называемой людьми, – нужно было просто подождать.
Ребро.
– Отводи эльфов! Отводи! Мои демоны долго не продержатся. Отводи!
– Драконами их, драконами!
– Прорываться надо, командир, к своим!
– Нет, идём в атаку!
– В атаку!
– Враг в замешательстве! Резерв, резерв в бой.
– Вы что собираетесь жить вечно? В атаку!
– Давай, давай героев в клин и в лобовую атаку!
– В атаку!
– Не зевай!
– Руби их! Руби!
– Всех, всех в бой!
– Всю кровь до последней капли!
– Рубить их!
Крутится монета на ребре.
Всё упасть не может.
Боится выбор сделать.
Монета крутится, кровь льётся.
Будущее и прошлое мелькают в том кружении.
Монета крутится на ребре.
Крутится, но когда-то ей придётся упасть.
Что выпадет?
Аверс ли?
Реверс ли?
Добр-Янка. Год 47 после Падения Небес.
Грязные, его собратья, отказавшиеся внимать голосу разума, пошли в атаку незадолго до рассвета.
Буревестник в иной ситуации без особых проблем справился б с кучкой головорезов – снежная буря разметала бы их, посекла, обратила льдом их тела, но призвать бурю здесь и сейчас – значило погубить не только грязных, решивших захватить селение, но и истинных людей, жителей Добр-Янки.
Когда полыхнуло в Атталине, Буревестник, как и многие иные, думал, что это очередной местечковый конфликт. Он, как и иные, ошибался. Грязные, его собратья, ведомые лозунгами о своей богоизбранности, желанием отмщения за творимое с их предками во времена Легенды, и банальными жаждой славы, денег и рабов, хлынули на земли Царствия Истины.
Современники будут писать о кровавом безумии, захлестнувшем грязных, заставляющем даже простого крестьянин с вилами и топорами идти в далёкие земли, чтобы грабить и убивать таких же простых крестьян. Исследователи грядущего будут искать оправдание в вирусе, в заклинании, в харизме лидеров, противостоять которым у простых людей не было сил, будут писать о том, что потери со стороны истинных людей и иных рас, подвергшихся геноциду, явно завышены и записаны со слов пострадавших, которые жаждут выглядеть таковыми, хотя таковыми не являются, ведь у конфликта всегда минимум две стороны; будут утверждать, что не всё так однозначно, что есть письма, документы, оправдывающие начавшееся с Атталина безумие. Они будут писать, изучать и находить доказательства тому, чему будут хотеть найти доказательства.
Буревестнику не было известно грядущее, да и будь известно – он бы просто посмеялся над теми оправданиями, что придумают через века.
Буревестнику было известно другое – если он уйдёт, сдаст селение, самое позднее к вечеру в Добр-Янке не останется ни одного живого истинного, всё мало-мальски ценное перекочует в обоз, а головорезы, попировав пару дней, продолжат свой путь, оставив после себя пепелище и трупы.
