Он в очередной раз дал себе обещание, что сегодня выкинет наконец эти ботинки. Дал обещание, сам зная, что вечером, поставив обувь на просушку решит – не всё так и плохо, можно походить денёк-другой, если в лужи стараться не вступать.
Люди стоят под навесом, ждут, когда ливень утихнет.
За дурака, промокшего до нитки, принимают его что ли?
Летит в людей тяжёлая урна, зашибая сразу двоих.
Выжившие после первой атаки пытаются бежать, сквозь ливень, но им не уйти.
Басиль свернул в парк – в такую погоду там точно никого не будет. Да и посмотреть на памятники тоже неплохое дело, полезное.
Жаль, что сейчас осень, не весна, – тогда б можно было б ещё полюбоваться на цветущую сирень.
Басиль печально вздохнул – до весны ему точно не дадут прожить на служебной квартире, отправят куда-то.
Но однажды, лет семь назад, он был в парке, когда цвела сирень. Она цвела и пахла. Пахла изумительно. Сладко и спокойно.
Слабые люди прятались в своих домах.
Следовало ворваться в их дома.
Выбить ударом кулака жлезную дверь и начать их убивать. Люди рождены для того, чтобы их убивали такие, как Басиль.
У скульптуры рабочего, который силился поднять огромный камень, Басиль задержался. Автор явно переоценил возможности тщедушного тела мужчины, а, может быть, всё так и было задумано – показать, что воля человека столь сильна, а стремление его к переменам столь необоримо, что готов тот, жертвуя собой оторвать тот камень от земли и метнуть его в служителей Тёмных Богов.
Если верить табличке – где-то в этом районе началось то самое восстание, которое при поддержке сил Федерации и привело к освобождению этих земель от гнёта Тёмных Богов. Басиль был склонен верить табличке.
В десятке-другом метров от скульптуры рабочего стояла стена с выбитыми на ней именами людей. Имён было много. Если бы тогда, давно, Басиль оказался на стороне восставших, имён было бы меньше.
Остановившись у дороги Басиль оценил расстояние до ближайшей машины и пошёл на другую сторону улицы.
Остановиться, позволив тонне метала врезаться в себя.
Ощутить, что кости и мышцы крепче машины.
Офис располагался в старом здании.
Не так чтобы совсем старом, помнящем ещё времена восстания, но старом.
Охранник в специальной будочке вроде как должен был проверить удостоверение Бесиля, прежде чем позволять тому войти, но не стал себя утруждать этим действием.
На стойке регистрации, где Басиль надеялся узнать – кто и зачем его вызвал – ему вручили чёрный конверт.
Смотреть, чьё имя находится на карте в том конверте не было смысла – там могло быть только одно имя.
Имя его друга – Ивара Лонгроуда, Людоеда.
Легенда. Эпоха после Сожжения Библиотеки. 121 год до Падения Небес.
Тот, кого ещё не скоро нарекут Великим Пустым, утратив способность отличать прошлое от будущего, то что будет от того, чему не быть никогда, кутался в своё безумие, как замерзающий путник в дырявый плащ – вкладывая в это последние остатки своих сил и с каждым мгновение всё отчётливее понимая – ему не спастись.
Аверс.
Прошло почти три тысячи лет. Три тысячи лет с того момента, как были открыты Свитки Мёртвых.
Три тысячи лет с того момента, как лопнула тонкая пленка, позволявшая Легенде Изначальному Миру не касаться друг друга.
Облик Мира изменился.
Кровавое безумие, вырвавшееся из Свитков Мёртвых, и захлестнувшее Изначальный Мир, давно схлынуло, оставив об истинных людях лишь легенды, отдав на откуп потомкам обитателей Легенды будущее.
