К несчастью для Транча и его шайки, рядом не оказалось никого, кто мог бы им сообщить это.
– Эй, Гражданин, не подкинешь годик-другой? – заступив дорогу человеку, скорее потребовал, чем попросил, Транч.
Кривые пальцы его при этом поглаживали рукоять самопального огнестрела. Оружия грозного на весьма скромном расстоянии, да и то в том случае, если оно не давало осечку, а осечку подобные кустарные образцы давали в трёх случаях из десяти, и это в лучшем случае.
Почти дюжина подчинённых Транча, помахивая клинками разной степени убогости, плотным кольцом окружила человека, давая понять, что ему лучше сразу согласиться на столь щедрое предложение со стороны их главаря.
Откуда в руке у человека появился тесак, никто из гоблинов не успел понять, а потом понимать было уже поздно: нужно было спасаться, так как Транч, разрубленный на две неравных половины, валится в грязь, как валятся туда же ещё трое гоблинов, задетых тем же ударом. Отлетают в сторону две головы, срубленные саксом, которого мгновение назад не было в левой руке человека, метательные ножи собирают свою часть кровавой дани, пробивают тела лишённые всякой брони чуть ли не насквозь.
Раненных человек добивал копьём, пронзая сердце и для верности проворачивая оружие в ране.
Свидетелей, окажись рядом таковые, ждала та же судьба, что и гоблинов.
К счастью, для свидетелей, их рядом не оказалось.
Межреальность. Город. Орочьи Болота. Фонарь Мертвеца. 3002 год после Падения Небес.
«Фонарь Мертвеца» являл собой тот редкий для Города в общем и для Орочьих Болот в частности тип заведений, который принципиально не прибегал к использованию Рабов в работе, а также не рассматривал ни один из разумных видов в качестве ингредиентов своих блюд, отдавая предпочтение старым-добрым курам, свиньям, рыбам и не менее старым, но уж точно не добрым неразумным формам драконидов. Следствием чего являлись, во-первых, цены, соперничающие со своими товарками из престижных районов, вроде Эльфийких Холмов и Чарующего Леса, а во-вторых, отсутствие в меню блюд, для многих являющихся визитной карточкой кухни Города.
Стоит отметить, что если вышеперечисленные особенности Фонаря и имели отношение к самой сути заведения, то это отношение было не больше, чем у изящной вязи на клинке к работе, тем клинком выполняемой. Украшение, призванное радовать глаз своего хозяина, не больше. По крайней мере, в этом был уверен всякий гость Фонаря, взглянувший в дополнительное меню, подаваемое любому, кто его запросит.
Алая Ильменсен, с аппетитом поглощавший жаренную с помидорами рублённую куриную грудку, к которой подали чесночные гренки и запечённый в углях картофель, за всю свою длинную жизнь в Городе не единожды делал заказ услуг из дополнительного меню. И пусть стоило это каждый раз баснословно дорого, оно того стоило, ведь траты эти всегда оборачивались для Алая прибылью, которая не всегда выражалась во времени, что прибавлялась к счёту гоблина.
Во многом именно благодаря сотрудничеству с Фонарём, Ильменсен превратился из наёмника с именем широко известным в определённых кругах в главу частной сыскной конторы, в которую обращались не только Граждане, но и Администрация, а также те, кто прозывался Сумеречниками. С Сумеречниками Алая работать не любил, с Администрацией тоже, но платили и те и другие столько, что отказывать им было глупостью.
Глупость – один из тех немногих грехов, который глава частной сыскной конторы не мог себе позволить.
