— Ну, да… Особенно, если учесть, что и цветов-то еще нет, – слегка обиделся он.
Но я не могла ему объяснить, что мне нужен душ хоть один раз в день – здесь так не принято. Как не принято и слишком часто принимать ванны – считается, что это вредно и опасно для здоровья.
Местные врачи считают, что при мытье поры на теле человека открываются – тут они правы, конечно. Однако, выводы делают из этого безумные – через открытые поры в организм проникают болезни! Нет уж! В этом Париже лучше не болеть – медицина опаснее самой болезни!
Правую часть от входной двери занимал очень узкий шкаф-короб. Без резьбы и прочих излишеств, даже без дверки, просто с плотной занавеской, он обошелся мне не так и дорого. Места в нем хватало на три пары обуви и три вешалки для верхней одежды.
Сейчас я оставляла в нем только свой утепленный жакет и несколько нелепую шляпку. Когда-то, вероятно, она была модной и роскошной. Мне же досталась весьма вылинявшая версия.
Потому я спорола все поблекшие цветы и помятые перья и пока ходила без них. Надо бы, кстати, уже найти время и привести ее в порядок. Темно-серый фетр смотрится скучновато без отделки, а без шляпки я ходить не могу – моментально зачислят в уличные девки.
Кухонная часть с маленькой чугунной плитой казалась декорациями к крестьянскому быту. Конечно, для светской дамы она смотрелась бы слишком простонародно, но я, хоть и числилась дворянкой, таковой себя не слишком ощущала.
Поэтому меня радовали и блеск начищенной меди развешанных на стене сотейников и сковородок, и плетеная в косу связка чеснока, и несколько пузатых стеклянных банок с крупами на отдельной полочке.
Рабочий стол-тумба на кухне был из толстенной дубовой доски, пропитан маслом и начищен до блеска. Я пользовалась разделочными досками и на его глянцевой поверхности еще не было ни одной царапины. Внутри тумбы прятались глиняные горшки и пара металлических противней.
Маленький обеденный стол находился тут же, на кухне. Плотная льняная скатерть в сине-белую клетку прекрасно сочеталась с такой же шторкой на окне. И даже стул у стола был обит этой не слишком практичной тканью. Конечно, это расточительно, но так здорово смотрелось! А если ткань запачкается, то я всегда смогу поменять обивку.
На большом медном подносе, как бы отдельно от всей кухни, собраны кофейная мельница, большая джезва, банка с кофе и пара чашек. Кроме чугунной плиты стоит и крошечная спиртовка, на которой можно быстро приготовить чашку кофе. До обеда еще далеко, но вот кофе с круассанами выпить – самое время!
Кофе я всегда пила в «зале». Размерами зал был точной копией кухни. Три на пять метров. На этих пятнадцати метрах, у короткой стены удачно поместилась низкая широкая кровать с мягким матрасом и хорошим пуховым одеялом. Кружевной подзор прятал ножки кровати, свисая до самого пола. Заодно он скрывал и кучу необходимых мне вещей.
Тяжелый мольберт и корзину с обувью, плетеную коробку с разным добром для шитья и еще разное барахло. Единым полем комнату перегораживали те самые шторы с блошиного рынка. Выстиранная тонкая светло-серая шерсть падала красивыми мягкими складками. По низу шел редкий вышитый рисунок. Ничего сложного, обычный «французский узелок» — цветущие деревья. Над ними порхали бабочки. Почти половина из них прикрывали собой дырочки от моли, а остальные – для гармонии рисунка.
