А иначе и говорить не о чем!
И не только для меня каждая встреча с Александровом была самой большой радостью, но и для сестры, для брата – для всей семьи. Столько тут было общего веселья, шумных свадеб и застолий, тёплых, ласковых вечеров и солнечных дней с выходами на озеро и гуляниями в Ликоуше, особенно в самый любимый местный праздник, приходящийся на первое августовское воскресение – «День железнодорожника»!
А одноэтажный барачного вида тогдашний Александровский кинотеатр как мил, как дорог уже тем, что в его узкой, вытянутой, душной темноте я впервые увидел «Белоснежку и семерых гномов» Уолта Диснея. То-то радость была, то-то чудо! А парк с качелями-лодками, взлетавшими так весело, так высоко и со скрежетом тормозившими своим тяжёлым металлическим днищем о приподнимавшуюся над помостом доску, когда оплаченное время заканчивалось.
Ну, а под вечер, в первых сумерках катание на велосипедах по бетонному шоссе, проходившему по 3-й Ликоуше. Ровненько да гладенько, да за поворотом по спуску – с ветерком. Тоже ведь – блаженство!
Вот и получается, и выходит, что этот небольшой, затёртый, как старинная монета, русский город с бабушкиным домом и садом – одно из самых благословенных мест моего детства и юности.
Озарение… или – наваждение?
Полагаю, что неслучайно именно в Александрове на двенадцатом году приключилось со мной такое. Или погода не задалась, или отстал я от весёлой да шумной компании своих родственников, только вдруг ни с того ни с сего беру ученическую тетрадку в 12 листов, карандаш; запираюсь в боковушке и пишу за стихотворением стихотворение… И самым первым было:
ЛОПУХИ
Лопухи придорожные,
Добродушно-уютные,
Сколько вами по свету исхожено,
Сколько вами при свете увидено?
И у ночи, седой и недремлющей,
Сколько спрошено было, изведано?
По дорогам, как строгие дервиши,
Вы бредёте, худые и бледные.
Ваши платья ветрами изорваны,
Породнились с дорожною пылью,
Ваши ноги, босые, неровные,
Ваши лица со звёздною былью.
А, быть может, вы – вовсе не странники?
Может быть, вы – уснувшие рыцари,
Что прикрылись щитами усталыми
От боёв и дорог непредвиденных,
Что искали красавицу дивную,
Но старухою злой заворожены,
Разбрелись на дороги длинные,
Превратись в лопухи придорожные?
Озарение какое-то. Правда, месяцем-другим раньше, ещё в Нижнеудинске, помог сестре сочинить что-то весеннее для районной газеты, в которой она работала. Запевные строчки придумал:
Люблю тебя за шумную весёлость.
Звенит всё и поёт, когда приходишь ты.
Первые строчки – первая публикация. А вот второй, уже настоящей пришлось подождать полтора десятка лет. Да и стихи по возвращении в Нижнеудинск писать перестал. Не до них. Друзей полно. Вернулся со школы и гуляй хоть до ночи. Заняться тоже было чем – хватало-таки развлечений. И не только в летнюю, но во всякую иную пору.
Сибирский календарь
Взять, к примеру, осень.
На Уде – лесосплав. Вода большая, мутная. Так и бурлит, и несётся. А мы, мальчишки, прихватив из дома необходимый крепёжный материал, сколачиваем или связываем плоты из брёвен и досок, выброшенных рекою, спускаем их на воду и, отдаваясь течению, наслаждаемся его диким, необузданным бешенством.
А то прилепимся к рыбакам и вдоль берега вверх по течению переходим с места на место. Наблюдаем, как они из бурлящей воды вытаскивают бреднем рыбу и складывают в вёдра. Ту самую, до которой нам с удочками да спиннингами не добраться.
