Дож умер еще раньше. Странной смертью. Не старый еще человек, у него внезапно отказало сердце. Лекари оказались бессильны. Что ж, все в руках Божьих. Плохо только, что Венеция лишилась своего главы накануне войны с Турцией, но я опять забегаю вперед.
Надо сказать, что республика погрузилась в эйфорию, празднуя победу Антонио Монтекки над турецким флотом близ Кипра. По всему городу ходили толпы воодушевленных горожан, вопящих: «Смерть туркам! Да здравствует победитель басурман сеньор Антонио!» Но то народ. После стольких лет национального унижения, которое мы терпели, отдав Порте Боснию и Пелопонесский полуостров, даже эта ничтожная береговая стычка воспринималась геройством. Но Совет должен был знать, что герой сеньор Антонио со всей мощью кипрского флота смог одолеть несанкционированную султаном пиратскую вылазку. Что, естественно, не умаляет значения его победы, потому что этому распоясавшемуся сброду давно пора было настучать по рогам. А вот дальше начались странности, ибо корабли и пленных наш доблестный адмирал продал с торгов на Кипре, а деньги рассосались, не пополнив государственную казну. В общем-то, это не мое дело, этим неплохо было бы заняться министру финансов Елене Мазарини вкупе с министром безопасности Натали Арсини. Я высказала свои соображения члену Совета Вадимиусу Мазарини, но он, как оказалось, и без меня все знал, потому что те деньги они с Монтекки и поделили. Сеньоре же Натали было не до направления финансовых потоков и даже не до расследования странной смерти отца – Дожа. Ведь главная задача безопасности вовсе не борьба с врагами государства, а борьба с лично неугодными персонами.
Я поняла, что попала под каток государственной машины, когда Совет четырех вознамерился принять послов иностранных держав без моего личного присутствия. Как вам это нравится? А одним из послов, между прочим, был турецкий принц Измаил Бей, троюродный брат самого султана. Я догадывалась, какое послание он привез, как и цель, с какой султан отослал своего разлюбезного родича во враждебную державу.
Итак, принца крови, этого надменного турка, держат полчаса в приемной. У меня на глазах его лицо наливается кровью, он едва сдерживает бешенство, а тут еще перед ним маячит другой посол, венгерский, некий господарь Владислав Цебеш, за голову которого султан назначил награду в сто тысяч динаров. Черт возьми! Милейшая встреча! Если бы у турка была его сабля, боюсь, резня началась бы прямо в приемной со всеми вытекающими международными последствиями.
Наконец нас приглашают в зал совета. Принц Измаил Бей достает ноту протеста, в которой пираты и грабители волшебным образом превратились в мирных купцов, а требования Оттоманской империи соответствуют не нанесенной им обиде, а ее непомерным аппетитам. Десять тысяч марок компенсации! База в Эгейском море «согласно воле султана, да хранит Его Аллах»! Разрешение на оккупацию турецкими войсками Далмации! Турция явно искала повод для начала войны. Я знала, что в Стамбуле неспокойно. Султан всего три месяца назад зарезал своего брата, и ему было просто необходимо укрепить трон победоносной войной против христиан. И даже непобедоносной. Сплавить неспокойных янычар подальше от столицы, пусть режут они и режут их к величию Оттоманской империи. О чем я и сообщила Совету, а также совершенно конфиденциальную информацию о том, что посол не просто так посол, и слон, которого он показал членам Совета – это знак его высоко происхождения. Сообщила я и о том, что принц недоволен его назначением в Венецию, справедливо считая почетной ссылкой. И он готов начать борьбу за трон, если его поддержат венецианцы. Совет отнесся к этой информации прохладно, но зато его почему-то страшно заинтриговало, какой флот и в каком количестве был послан на Кипр. Верно, они ожидали подвоха от сеньора Антонио, справедливо полагая, что он их надул с продажей и перепродажей добычи, потому-то им и нужны были достоверные сведения от самого султана.
