– Два к одному!
– Гяспадя! Бой скоро начнётся, делайте ваши ставки!
Разношёрстные господа засуетились, подкладывая к лапам белого букмекера принесённые ставки.
– Простите, – обратился Касик к Жильдику. – А Рыцарь это черный кот, который бродит на поляне?
– Нет, – недовольно сказал тот, подсчитывая маленькие рыбки. – Это претендент. Барон.
– Барон? – недоуменно встрял Васька. – Но барон это – Каська.
– Чего? – Жильдик поднял свою мордочку, на которой отпечаталось недоумение.
– Мой друг, – ткнул лапой в Касика Васька. – Барон. Это сказал сам Себастьян.
Вокруг раздался дружный смех.
– Этот толстый прилиза раздает баронство? – хохотал старый кот. – Совсем на своих выставках с ума сошёл.
– Тоже мне король, – презрительно сказал котяра совершенно разбитного вида.
– Барон – это имя, лопухи, – сказал им одноухий кот, притащивший сухой корм вместо рыбок.
– Вы будете ставки делать? – решительно прервал галдёж Жильдик.
– Вообще-то мы хотели поговорить с Рыцарем. У нас к нему дело, – твердо сказал Касик.
– Только после турнира, – сказал им Жильдик. – Займите места. Взнос – мышка с каждого.
Касик и Васька переглянулись. Касик открыл было пасть сказать, что с мышками они не подготовились, как среди публики появилась кошка. Грациозная сиамка неторопливо продефилировала поперёк лужайки. Черный претендент при виде её перестал расхаживать и встал, гордо выпятив грудь. Остальная публика тоже подобралась, кто-то судорожно стал вылизываться, спеша привести себя в порядок. Жильдик, забыв про взносы, тут же переключился на неё и закричал:
– Гяспадя! Дама турнира, несравненная Ки-и-и-иса!
Киса небрежно кивнула ему и забралась на пень.
И тут, словно дождавшись нужного момента, из кустов вышел большой мейн-кун.
– Гяспяда! – возбуждённо завопил Жильдик. – Ваш любимец – Рыцарь!
Мейн-кун, любезно кивая по сторонам, вразвалочку подошёл к претенденту. Барон был немалого роста, но рядом с Рыцарем он казался котёнком. Возможно, дело было просто в пышности шерсти Рыцаря, но он казался гигантом. Видно было, что Барон несколько растерялся, но в храбрости ему нельзя было отказать. Он немедленно выгнул дугой спину и зашипел.
– Дамы и гяспяда! – поспешил объявить Жильдик. – Бой начинается. Ставки больше не принимаются.
Но его никто уже и не слушал. Коты во все глаза смотрели на арену, где медленно сходились поединщики.
Барон возвысил голос, издав истошный мяв, который люди обычно принимают за плач ребёнка. Рыцарь не отзывался. Создавалось впечатление, что он особо и не интересуется противником. Барона это раздражало, и он на один прыжок подскочил к сопернику. Рыцарь мгновенно отпрыгнул назад. Барон повторил маневр, и вновь Рыцарь отпрыгнул назад, но только теперь стремительно бросился в контратаку. Барон успел среагировать и, в свою очередь, отступил. Так они и танцевали некоторое время.
Васька смотрел на арену, в азарте подёргивая хвостом. Касика, обладавшего миролюбивым характером, волновали больше не бойцы, и не поставившие своих кровных мышек и рыбок коты, а Жильдик и Киса.
Жильдик на арену даже не смотрел, он упоенно пересчитывал и перекладывал набранные ставки. Киса, внешне совершенно невозмутимая, внимательно наблюдала за полем сквозь щёлочки прищуренных глаз. Касику показалось, что она очень напряжена, словно волнуется за одного из дерущихся котов.
Тем временем на арене сражение достигло апогея. Барон и Рыцарь, страшно распушив шерсть, уже не отступали друг от друга. Несколько томительных секунд они сближались, ощерив пасти, а потом сплелись в один шипящий дерущийся клубок. Васька и Касик даже не поняли толком, что произошло, как блеснул черный метеор, исчезая в кустах, и на площадке остался только довольный мейн-кун.
