Толпа, всегда неистующая в революциях, в которых принимает участие, требовала смерти многих людей. В таком правителе, как Вителлий, уже было достоинством то, что он не всегда удовлетворял эти кровавые требования и иногда обманывал их хитростью, заковывая в цепи тех, чьей смерти добивались. Ибо среди этих неистовых людей он мог открыто проявлять жестокость, но для того чтобы проявить милосердие, ему приходилось их обманывать. Так был спасен Юлий Бурдон, командующий рейнской флотилией. Он способствовал гибели Фонтея Капитона, и солдаты, капризу которых было угодно мстить за него (хотя при жизни у них не было особых причин его любить), требовали смерти Бурдона. Вителлий приказал арестовать его, а когда старые ненависти забылись, даровал ему свободу. Цивилис, знаменитый батав, который впоследствии доставил римлянам немало хлопот, также был спасен в описываемый момент от мести солдат, считавших его, вероятно, предателем империи. Он был заподозрен Фонтеем Капитоном в мятежных замыслах, отправлен при Нероне в Рим, но оправдан Гальбой. Вителлий пощадил его из политических соображений, чтобы не раздражать гордый народ, среди которого Цивилис занимал высокое положение. Среди тех, чью смерть новый император разрешил по требованию солдат, наиболее примечательны четверо центурионов, сопротивлявшихся мятежу против Гальбы. Их верность была преступлением, которое мятежники не прощали.
Партия Вителлия, уже весьма могущественная сама по себе, вскоре еще более усилилась. Германские войска задавали тон соседним провинциям. Валерий Азиатик, командовавший в Бельгике, и Юний Блез, наместник Лугдунской Галлии, признали Вителлия. Войска, охранявшие Рецию, последовали их примеру. Армия Британии, несмотря на внутренние раздоры и несогласие со своим начальником, также объединилась в поддержку нового императора. Ею командовал Требеллий Максим – человек вялый и неопытный в военном деле, презираемый за трусость и вдобавок ненавидимый за алчность и вымогательства. Легат легиона Росций Целий [Roscius Caelius] разжег недовольство войск, и мятеж вспыхнул с такой силой, что Требеллий вынужден был бежать и скрываться, спасая жизнь. Впрочем, он вернулся и был принят армией, позволившей ему сохранить видимость командования; по некоему соглашению генерал купил свою безопасность, попустительствуя солдатам. Но даже этот позорный компромисс оказался недолгим. Требеллию пришлось бежать вновь, и, переплыв море, он искал убежища у Вителлия. Эта армия не приняла активного участия в гражданской войне, но само ее имя укрепляло партию, которую она поддержала. Вителлий, видя, что в тылу у него не осталось ни одной провинции или войска, не склонных к нему, разработал план завершения своего предприятия и установления вооруженной рукой своей власти в сердце империи.
Его подгоняло рвение войск, ибо не было ничего более противоположного, чем Вителлий и его армия. Солдаты громко требовали оружия, пока галлы пребывали в страхе, а Испания колебалась. Суровость зимы не казалась им препятствием. Ненавидя промедление, они желали немедленно двинуться на Италию и завладеть Римом. Они говорили, что в гражданских распрях быстрота невероятно важна и что действовать надо больше, чем совещаться. Вителлий же, напротив, предавался лени. Жить в праздной роскоши, обильно уставлять стол яствами – вот что он считал наслаждением властью. Тучный, с полудня утопающий в вине, он совершенно пренебрегал делами. Но этот дурной пример не влиял на солдат, проявлявших рвение, будто их воодушевлял бдительный император горячими речами. Так что, когда я говорю, что Вителлий разработал военный план, следует понимать, что его составили высшие офицеры от его имени.
