Было решено, что два корпуса – один в сорок тысяч, другой в тридцать тысяч человек – выступят вперед под командованием Валенса и Цецины, а император последует за ними с еще большими силами. Валенсу приказали склонить Галлию на сторону Вителлия или опустошить ее в случае отказа и вступить в Италию через Коттийские Альпы [10]. Цецине был назначен более короткий путь через Пеннинские Альпы [11]. Как только эти распоряжения стали известны, солдаты настоятельно потребовали сигнала к выступлению. Похоже, времени не теряли, ибо они выступили еще до получения известия о смерти Гальбы, убитого, как я говорил, пятнадцатого января.
Тацит отметил как доброе предзнаменование появление орла, показавшегося во главе армии Валенса при ее выступлении и сопровождавшего ее некоторое время. Если в этом происшествии, правдивом или вымышленном, и есть что-то достойное внимания, так это суеверная доверчивость историка.
Валенс пересек земли треверов без предосторожностей и без опасений, ибо народ был предан партии Вителлия. Но в Диводуре (ныне Мец), хотя их встретили весьма радушно, солдат внезапно охватила бешеная ярость: они бросились к оружию – не для грабежа, а для убийства жителей, без причины, без повода, единственно из свирепости и исступления. Поскольку причина этой внезапной ярости оставалась неизвестной, унять ее было еще труднее. Впрочем, в конце концов мольбы командира успокоили солдат и спасли город от полного разрушения, но лишь после того, как погибли четыре тысячи человек. Этот ужасный пример поверг галлов в смятение, и везде, где проходила армия, целые города выходили навстречу с магистратами, женщины и дети падали ниц вдоль дорог, и все средства, какие только слабость может употребить, чтобы смягчить разгневанных сильных, были пущены в ход.
В землях лейков (ныне епархия Туля) Валенс получил известие о смерти Гальбы и возведении Отона на престол. Эта перемена мало повлияла на солдат, которым было все равно, сражаться ли против Отона или Гальбы. Но она решила выбор галлов, ненавидевших и Отона, и Вителлия в равной мере: Вителлия они боялись, и этот страх склонил чашу вег.
Затем армия прошла через земли дружественного города Лангра, где была принята очень хорошо и, со своей стороны, держалась скромно и дисциплинированно. Но радость была недолгой. В той местности находились восемь когорт батавов, которые должны были следовать за Четырнадцатым легионом как вспомогательные войска, но отделились от него во время беспорядков, предшествовавших смерти Нерона. Они направлялись в Британию, тогда как Четырнадцатый легион был в Далмации. Валенс, встретив эти когорты в Лангре, присоединил их к своей армии. Батавы затеяли ссору с легионерами, солдаты других частей разделились между двумя противоборствующими сторонами, и дело едва не дошло до всеобщей схватки. Валенс воспользовался властью командира и, казнив нескольких батавов, заставил остальных вспомнить почти забытые чувства уважения и повиновения величию империи.
Он тщетно искал предлога для войны с эдуями. Он требовал у них денег и оружия, а они, сверх того, бесплатно снабжали его провиантом. Их действия диктовались страхом. Жители Лиона вели себя так же, но от чистого сердца и из преданности. Ненависть к Гальбе уже давно склонила их к Вителлию. В Лионе Валенс нашел Италийский легион и кавалерийский отряд, который мы, по-нашему, назвали бы Туринским полком [12], и взял их с собой. Здесь Тацит отмечает придворную хитрость этого генерала. Италийским легионом командовал Манлий, оказавший немалые услуги партии Вителлия. Валенс, которому он, видимо, мешал, тайно очернял его доносами, публично же превознося, чтобы тот не остерегался. Хитрость удалась: Вителлий пренебрег офицером, которому был обязан и который мог быть ему полезен.
