Наши авторы не указывают, где в тот момент находился Север, в чьем ведении была Италия. Будь то по его небрежности или из-за дел, занимавших его в другом месте, его отсутствие в Риме, несомненно, способствовало успеху предприятия Максенция. Узнав о случившемся, он поспешил остановить развитие событий, грозивших лишить его власти; вооруженный полномочиями Галерия, который не желал вторично подчиняться чужой воле и всегда ненавидел своего зятя, он собрал все войска, какие только были в Италии, и двинулся на Рим. Но эти войска были крайне не расположены служить ему: они привыкли подчиняться Максимиану Геркулу и потому должны были сохранять привязанность к сыну этого принца. Кроме того, прелести столицы, которыми они долго наслаждались, побуждали их скорее желать спокойной жизни в ней, нежели штурмовать ее как враги. Чтобы укрепить их в этих настроениях, Максимиан вновь появился на сцене.
Этот беспокойный старик, снедаемый страстным желанием вернуться на трон, вероятно, хотел испытать судьбу через своего сына, и, увидев его успех, решил извлечь из этого выгоду для себя и довести дело до крайних пределов. Поэтому он прибыл в Рим под предлогом поддержки Максенция и объединения всех умов в пользу нового принца, который его вызвал. Едва он появился, его сын, ни о чем не подозревавший, предложил ему – а сенат и римский народ умоляли его – вновь принять пурпур. Не нужно было принуждать его, и Максимиан с радостью вновь обрел звание, от которого отказался лишь с сожалением.
Таким образом, в империи одновременно оказалось шесть правителей, Августов или Цезарей: Галерий, Север, Максимин, Константин, Максимиан Геркул и Максенций. Говорят, что Максимиан Геркул даже пытался увеличить это число до семи, написав Диоклетиану и призвав его последовать его примеру. Но он не смог поколебать эту твердую душу, не склонную к поспешным решениям и всегда учитывавшую последствия.
Сначала Максимиану и Максенцию все удавалось. Когда Север приблизился к Риму, его ненадежные солдаты, подкупленные деньгами его врагов, покинули его, так что ему не оставалось ничего иного, как бежать в Равенну. Максимиан преследовал его и осадил город. Но поскольку крепость была сильна и хорошо снабжена, он опасался, что, если осада затянется, Галерий успеет прийти на помощь своему верному и покорному соправителю. Тогда он прибег к вероломству: поскольку имел дело с доверчивым и робким человеком, он убедил его, что не покушается на его жизнь и что, как только тот перестанет быть его соперником, станет его защитником. Север поверил ему, отдался в его руки и вернул ему пурпур, полученный от него двумя годами ранее. Максимиан, как человек религиозный, не хотел нарушать клятву, но предоставил действовать своему сыну. Едва несчастный Север покинул Равенну и отправился к месту своего уединения, как попал в засаду, устроенную Максенцием. Его доставили в Три Таверны на Аппиевой дороге, и там единственное, чего он смог добиться, – это легкой смерти: ему позволили вскрыть себе вены. Он оставил сына по имени Севериан, которого постигла не лучшая участь: несколько лет спустя он был убит Лицинием, как мы расскажем в свое время. Смерть Севера, вероятно, произошла в первые месяцы 307 года от Р. Х.
Максимиан, избавившись от Севера, опасался Галерия. Поэтому он решил заручиться поддержкой против него, вступив в тесный союз с Константином. У этого молодого принца, как и у Максимиана, не было причин любить Галерия; кроме того, он начинал свое правление весьма блистательно: любимый внутри страны, грозный для внешних врагов. Первым проявлением его власти стало дарование христианам свободы вероисповедания путем прямого отмены [2] эдикта о гонениях, который его отец лишь отказался исполнять. Он обращался со всеми подданными с той добротой и мягкостью, пример которых оставил ему отец и которые он считал самой драгоценной частью своего наследия. В то же время он отражал набеги франков, которых ничто не могло удержать от опустошения Галлии и попыток закрепиться там.
