Италия De Profundis - страница 2
В большинстве случаев переводчик по возможности пытался сохранять цитаты, к которым обращается автор, однако если используемый источник был совершенно чужд русскоязычной среде, цитата заменялась на другую, чтобы и русский читатель мог ее узнать. Так, например, конец четвертой главы полностью соткан из цитат: здесь и Уильям Блейк, и Данте, и стихотворения Леопарди, и его культовый дневник «Дзибальдоне», и древние (Плотин) и современные (Целан), и Маркес, и Книга Бытия, и многое другое. Автор отметил важность ритмической и фонетической составляющей в данном отрывке, поэтому его перевод был выполнен ритмизованной прозой.
Как известно, сделать перевод, который бы в точной мере передавал всю красоту созданной писателем языковой и смысловой конструкции, невозможно, но поскольку произведение на чужом языке всегда получается другим, а сам автор отметил «подвижность» и «свободу» текста, его способность расширяться и обрастать новыми смыслами, хочется надеяться, что читатель сможет оценить роман по достоинству. Уверена, что многие недостатки современных итальянцев, подмеченные автором, помогут нам по-другому взглянуть и на самих себя.
Переводчик выражает горячую благодарность людям, без которой этой книги бы не случилось:
Габриеле Дадати, писателю и другу по фейсбуку, познакомившему меня с творчеством Дженны;
Отважному редактору Илье Данишевскому;
Прекрасному лингвисту Татьяне Никольской;
Отзывчивым коллегам: Анне Ямпольской, Джулии Дзанголи, Ольге Асписовой, Евгении Семенюк;
Друзьям: Алессандро Акилли, Сильвии Мандруццато, Энцо Стриано, Дарье Андреевой;
Валентину Ивановичу Масловскому;
Первому рецензенту, высокому профессионалу и чудесному человеку – Татьяне Александровне Сотниковой;
И всем, кто поддерживал, подсказывал, читал, помогал, подбадривал.
Спасибо автору за подробные пояснения и помощь в работе над переводом.
Март 2016,
Быстрова Татьяна
Часть первая
Повествование
1. Не-начало
За моей спиной фосфоресцирующее зеленое море, бескрайнее море Сан-Вито-Ло-Капо, мыс этот славен своими штормами, самыми сильными на всем сицилийском побережье. В одной из этих бухт император Фридрих II спасся от неминуемой гибели. Солнце раскаляет водный эпителий, юное солнце моего первого сицилийского дня. Волны гневно разрываются, я стискиваю зубы. От солнца эритема на моей потрепанной коже все увеличивается. Я без очков. Отсюда ясно различаются размытые грани Сатанинского аббатства, прозванного телемским. Моя голова висит над облаками. Снова и снова я вгрызаюсь в камень собственного изваянья, леплю свою статую. Вижу Италию. Вижу себя. Но это не я.
Потому что свет ее для меня нестерпим, я измучен бессмертной ее красотой, там, где я нахожусь, Италия – земля, которую я разучился любить. Слепец среди таких же слепцов, я двигаюсь на ощупь, подобно окружившим меня теням. Они знакомы каждому, кто привык к писательскому труду, из-за них я лишился сил: хищник, замерший в ожидании нападения – собственного или чужого. Крот, опасливо ползущий меж вскопанной и влажной земли обратно в нору, вытянув вперед черную блестящую морду. Безмозглый таракан, несущийся по темному пятну отбрасываемой подошвой тени за секунду до того, как его раздавят, в последний раз поблескивающий своими элитрами.
Я – обессиленное животное в безжалостном свете Италии.
Я – рептилия, что, извиваясь, ползет по пустынной дюне, все ниже и ниже, в неизвестном году, в данном случае в лето 2007 от Рождества Христова.