Италия De Profundis - страница 34

, издающие протестные вопли, ибо им не нравится время, в которое они попали и из которого явились призраки-террористы – но гномы падают под градом невыносимых образов-пуль – кучи пакетов из-под соков и молока, красные машины Рено с изношенной коробкой передач, мужские борсетки из искусственной кожи, откуда усатый мужчина достает пачку сигарет известной марки, – и армии призраков-партизан тают в застывшей лаве и экскрементах огромных кукол из Виареджо, кукол с микрофонами, похожих на журналистов, – они говорят – говорят, говорят, говорят, не замолкая ни на минуту, – кудахтающий мужской баритон ударяется о кишечные стенки мужчины-Италии, хлещущего бродягу-Италию, – но Королева-Матка готова защитить от энергокризиса, пустые битумные бочки складываются штабелями – в них чумной кислород, еще более вязкий, чем нефть, – Королева-Матка запускает по миру паутину телефонных стеблей, соединяя последнее поколение человекомуравьев, вылупившихся из ее яиц, – последнее поколение самое бледное и хилое, гномоподобное и дебелое – забилось в уголок и дрожит – но бледные человекомуравьи трындят по раскинутым желеобразным сетям и выкрикивают в мир итальянские слова с ужасным американским акцентом – ревущая машина-призрак выносится на сцену и сбивает призрак Пьера Паоло Пазолини, Поэта-гомосексуалиста – но он остается стоять, где стоял, – атлетичен и бодр – он шлет привет за океан другу Аллену Гинзбергу – призрак Пьера Паоло Пазолини пишет письмо от руки, он единственный, кто еще не разучился, человекомуравьи наполняют свои бурдюки чумным кислородом – в тайном убежище блестит золотая ниша, где молча и неподвижно сидит золотой человек, он произносит: «Мне стыдно быть телом» – мудрецы былых времен сброшены с корабля современности учениками, мудрецами времен сегодняшних, скрижали испещрены примитивными грубыми формулами уровня Барби – воздух перенасыщен вирусом телефонии – Марко Тронкетти Провера засовывает в рот потомку рода Аньелли жирную куриную ляжку, и зрители (католики-банкиры и масоны) радостно аплодируют, смеясь над тем, кто опоздал на церемонию, их стрекот и кудахтанье летят к равнодушному небу, которого не разглядеть за угольным потолком темного грота, – аукционист устанавливает огромную механическую диораму, долженствующую изображать небо, на кобальтово-синем гипсокартоне проступают, точно далекие звезды, белые галогены – аукционист вертит ручку и механизм приходит в движение, плоское голубое небо крутится, крутится небо ночное – человекомуравьи шамкают ртами, откуда вырывается странная итало-американская речь, и принимаются бодро вертеться вокруг костра – сжигают книги Марсилио Фичино, но нет предела разрушенью – в церквях отчаянье и ужас – Рахаб породил Вольтера, Тирза породила Руссо, сотворив правосудие индивидов, посмеявшись над мучениками и исповедниками, заявив о праве «я», Беула и Ультро своим существованьем жестоко переиначивают виденья Свендеборга, и в Риме послушно кивают, подпитывая семенами вражды вечный жизненный цикл Королевы, которая с тех самых пор совокупляется с самцами и порождает из огромного чрева яйца человеколюдей – но в Риме послушно кивают – я не устаю лепить свою статую – хотя отчаянье разрастается, – отчаяние за себя и за Италию – и голова моя застыла над землей – хотя термиты шестьдесят лет подряд грызут и подтачивают ствол, в корнях которого виднеются разложившиеся тела, – человекомуравьи испытывают священный ужас при виде вечно живых мертвецов – после того как физическое тело умрет – многие из них останутся здесь – шаман наложит руки на новые тела, и теплые сладковатые магнитные телепатические волны потекут к нему, шаман умеет не отвлекаться на пули-образы и на хлыст Королевы-Матки – он видит тела, пожирающие сочные ростки, которые кажутся куда живее пожирающих их тел, –