Из ада с любовью - страница 33

– Оставьте меня в покое, я ничего не боюсь! – чуть не выкрикнула она. – Уходите, слышите? Я ничего не знаю! И не собираюсь с вами разговаривать!

Если бы дверь открывалась внутрь, она бы точно захлопнула ее у Тони перед носом… И он отступил на шаг, чтобы позволить ей это сделать. Хлопать дверью миссис Литтл не стала, холодно попрощалась, прикрыла дверь потихоньку – Тони расслышал торопливые удаляющиеся шаги и прорвавшиеся наружу рыдания.

Кухарка Лейберов знала и понимала гораздо больше, чем наивная мисс Флаффи, – и не о преступлении Джона Паяльной Лампы, а о том, почему это преступление произошло. Возможно, ей в самом деле было чего опасаться. «Меня предупреждали»… Не пугали, не угрожали – предупреждали. Джон Паяльная Лампа пришел к Лейберам в тот день, когда у прислуги был выходной, как поступал и в предыдущих случаях. Если он считал, что кухарка слишком много знает, почему выбрал именно этот день? Предыдущие убийства исключали совпадение.

МИ5 тратит сумасшедшие деньги на то, чтобы информация о Потрошителе оставалась слухами и домыслами… И если миссис Литтл сообщит прессе о связи между преступлением на Уайтчепел-роуд и Потрошителем, вряд ли это понравится Секьюрити Сервис. Впрочем, солидные газеты этого просто не опубликуют, а желтым листкам никто не поверит. Выходит, у МИ5 нет никаких причин убивать кухарку. Но и болтать ей тоже никто не позволит – убивать необязательно, довольно припугнуть.

Почему слова о банке Ллойда она посчитала откровенной ложью? Потому что Тони не похож на служащего банка? Скорей всего. Его внешний вид пристал газетчику, а не «белому воротничку». И все же оставалось сомнение: она обратилась к Тони «сэр» – не сочла его ровней себе, а прислуга обычно тонко чувствует, кто к какому социальному слою принадлежит. Интуитивно.

Тони с большим удовольствием поехал бы из Аскота домой – кружным путем, – но ему надо было в Сохо.

Повсюду: на улицах, в ресторанах, в театрах, в вагонах сапвея, на вокзалах – появлялся этот маленький, черномазый, хромой отставной лейтенант, странно болтливый, растрепанный и не особенно трезвый – настоящий тип госпитальной, военно-канцелярской или интендантской крысы. Он являлся также по нескольку раз в Темз-хаус, в комитет Ветеранов, в полицейские участки, в комендатуру, в Адмиралтейство и еще в десятки присутственных мест и управлений, раздражая служащих своими бестолковыми жалобами и претензиями, своим унизительным попрошайничеством, армейской грубостью и крикливым патриотизмом.

Время от времени отставной лейтенант из разных почтовых отделений посылал телеграммы в Гонконг, где служил пятнадцать лет назад и был ранен, и все эти телеграммы выражали глубокую заботливость о каком-то тяжело больном ребенке, вероятно, очень близком сердцу отставного лейтенанта по имени Бэ́зил Фи́шмангер.

К пяти вечера из Лондонского госпиталя полковнику Рейсу пришло сообщение, полностью подтвердившее его предположение, а к шести явились и агенты с подробным докладом.

Кейтлин Кинг была немкой. Скорей всего, уроженкой Кенигсберга – один из агентов был лингвистом, специализирующимся на немецких диалектах, и его мнение полностью подтверждало присланные из Берлина сведения. Ничего нового полковник для себя не открыл. Однако в докладе была информация поинтересней: вместо акушерки в помощь врачу госпиталь выделил пожилого доктора, никогда не состоявшего в его штате. И фамилии этого доктора агенты почему-то так и не узнали. Да, Секьюрити Сервис просил неболтливую акушерку, которая не станет распускать по госпиталю сплетни, но не имел в виду дипломированного врача общей практики на заслуженном отдыхе. Полковник подозревал, что доктора к миссис Кинг приставил вовсе не госпиталь, а другая правительственная служба, не менее секретная, чем МИ6.