– Нет. Близко, – ответил я. – А ваши?
– Еще ближе.
– И много вас? – поинтересовался я.
– О, до черта.
– Вот и нас тоже до черта.
– Но нам-то с тобою от этого всего никакого проку, сказал он.
– Это ты, пожалуй, прав, – согласился я. – Нам с тобой никакого проку.
– Все мои дуры на автомате, – продолжал он. – А твои?
– И мои тоже на автомате.
– Вот и чудненько. В конце концов, корабли угробят друг друга и без нашего с тобой участия, – радостно заявил он. – Так что мы пока что можем славно провести время. Ты, вроде, малый ничего, хоть и червяк. А я, знаешь, люблю потрепаться. Люблю что-нибудь новенькое узнать, сам рассказать историю, чужую историю послушать. Любопытный я, как сртз, если ты представляешь, что это такое.
– Что такое сртз я, конечно, не знаю, – сказал я, – но, в общем-то, мысль мне понятна. Честно говоря, я и сам такой же. Сижу сейчас и думаю, ну как же, черт возьми, устроен твой корабль там, внутри? Может, покажешь?
– Э-э, – весело засмеялся он, – шпиончик ты мой дорогой!
– Обижаешь, – сказал я укоризненно. – Что можно узнать из одного беглого взгляда? Да и как бы я передал увиденное своим?
– Кто тебя знает… – с сомнением протянул он. – Показывать не буду, а описать… ну отчего же не описать. Все как обычно. Паутина, паутина, паутина, а в середине я. Сижу себе. Дергаю. За ниточки. Управляю. Вот и все.
– А корпус у тебя из чего? На локаторе от него сигнал какой-то странный.
– Что значит: Из чего? Кокон это. Та же паутина, только ферментированная. А у вас что, разве не так?
– Нет. Конечно, нет. У нас титановые сплавы. Пластик. Электроника. Знаешь, этого не объяснишь.
– Вот сейчас подвалят сюда наши эскадры, – сказал паук печально, – и начнется потеха. А после уцелевшие займутся чужими мирами. А после подвалят новые эскадры, и еще, и еще… Черт возьми, до чего же все это грустно.
– Да, – согласился я. – Это действительно совсем не здорово. Но весь фокус в том, что мы с этим ничего поделать не можем. Более того. Мы с тобой обречены стать первыми жертвами вселенской катастрофы. В школьные учебники попадем. Гордишься?
– Честно говоря, – злобно сказал он, – я с гораздо большим удовольствием прихлопнул бы своего напарника. Такая, знаешь ли, сволочь. Смылся, как только тебя увидел. У нас его весь флот знает. Жлоб.
– Как?! – поразился я. – Как ты сказал?
– Что? – удивился он.
– Как ты его назвал, повтори, напарника своего? Как ты сказал?
– Жлоб. Ну, как тебе это объяснить. Понимаешь, это такой паук, который никогда, нигде и никому не выставил ни капли воды. Я понятно объясняю?
– Да-а, – сказал я. – Куда уж понятней. На что мой напарник дрянь, но твой и его переплюнул. Даже воды! Воды! Мой хотя бы зажимал спиртное…
– Ну, спиртное, – протянул паук, – кому нужно спиртное? Пошел и налакался хотя бы из-под крана. А вот вода… Вся штука в том… не знаю, как у вас, а у нас во флоте, доложу я тебе, если кого поймают за попыткой протащить на корабль воду, пиши пропало. Разжалование, так это самое мягкое, что его может ожидать. И вот мой напарник, сволочь этакая, придумал способ. А как – никому не говорит. И единственный во всем космофлоте ловит кайф в каждом полете. Надирается до синих мргликов, поганец.
И тут, друзья, забрезжила у меня в голове некая смутная идея.
– Послушай, – спросил я его. – Ты имеешь в виду именно воду? Нет, э-э… воду? Аш два О? Я тебя правильно понял? Вы в ваших мирах тащитесь именно от воды?
