Из разных лет - страница 12

Из Цинандали мы двинемся в Алаверди – в храм, где идёт вечерняя служба. Нет света. Мерцают слабые огоньки свечей. Две женщины читают молитвы. Пастырь в белом хитоне вторит им. Молитва уходит под купол – в небо, к Богу.

«Отошли куда-то…»

Отошли куда-то

Все заботы наши.

Горы, храмы, ветер

И горячий хлеб.

Спит батоно Миша,

Спит батоно Саша,

Спит Илья батоно, —

Коротают век.

Просто возникает

Рядом Цинандали,

Городок Сигнахи —

Первый твой маршрут.

Калбатоно Дина,

Калбатоно Валя,

Калбатоно Лена

К Грузии прильнут.

Остановит только

Тихая молитва,

Монастырь вечерний

Да мирской уют.

Калбатоно Ната,

Про святые земли

Праведные речи

Будто оживут.

А вино в бокалах

Янтарём задышит,

К медленным согласным

Гласные спешат.

– Спи, батоно Саша,

Спи, батоно Миша,

Спи, Илья батоно, —

Боги говорят.

«Боржомское ущелье…»

Боржомское ущелье.

Снег прозрачный,

Мельканье лиц,

Летящий водопад;

И хлопья, как ресницы,

Обозначат

Неловкий взгляд.

Растают очень быстро

Наши встречи,

Умчатся далеко за перевал.

Боржомское ущелье;

Скоро вечер,

А в Цинандали бал.

«В ресторанчике у Резо…»

Р. Габриадзе

В ресторанчике у Резо

Возле кукольного приюта

Начинаем будто с азов

Вспоминать былого маршруты.

Будто на руку куклу надев,

Нашу жизнь, как софит, усмиряя,

И испить до дна, и испеть,

Чьё-то прошлое повторяя.

А Казбеги лежат в облаках;

Безрассудством безоблачной сини

Начинается эхо в горах,

Продолжается в сердце России.

У Резо начинался обед;

За окошком – тифлисские тайны,

И расписанный стол, как сюжет

Незаученный,

Непрощальный.

И скрещение наших судеб,

Перевалов, дворов и застолий;

И печёт наша бабушка хлеб

Из совсем ещё свежих историй

В ресторанчике у Резо

Возле кукольного приюта…

«Я вернусь к тифлисским улочкам…»

Я вернусь к тифлисским улочкам,

Где балконит чудо дней,

Где история прищурится,

Где разлука всё сильней.

Я плутаю по окраинам —

Мне далече до Куры,

Принимают, как хозяина,

Постаревшие дворы.

В них и радость и бессмертие,

Перепалок кутерьма,

И печальное известие,

И забытая война.

Словно чистое писание —

Крик бегущей детворы;

Всё в подстрочнике заранее

Оживает до поры.

И в знакомой старой булочной

Хлеб является на свет.

Я иду к тифлисским улочкам

Через много, много лет.

«Мтацминда – долгосрочное свидание…»

Мтацминда – долгосрочное свидание.

Тифлис внизу – так близко облака.

И тихая записка на прощание:

Лечу. Пока!

Картина художника Урушадзе

И. Бродскому

Вот старый город – старый эликсир,

Кувшин в придачу, солнечные крыши;

Однажды вслух произнесённый мир

Себя ещё пытается услышать.

Вот лошадь, всадник; вот открыта дверь.

Вот во дворах негромко песнопенье.

Юродивый, от собственных затей,

Не помнит даже своего рожденья.

Вот круг гончарный, старый половик

Постеленный. И место для молитвы.

Вот поле, отрешённое от битвы;

Вот от зимы ушедший снеговик.

Всё есть, и всё исчезнет в сей же час,

И бег врёмен в разбитой черепушке

Споткнётся. Чья-то детская игрушка

Находит нас, соединяет нас.

И дым пойдёт, повиснут облака, —

Всё, как вчера, волнует и тревожит.

Кирпичики мой старый мастер сложит

И молвит чудодейственно: «Пока!»

Всё изнутри. Снаружи только след,

А значит, ничего уже не значит,

И только нарисованный букет

Вчерашней встречей молча обозначен.

Вот старый город. Он ещё для нас:

И радует, и, прошлым воскрешая,

Достраивает медленно «Парнас», —

Зайти туда как будто разрешает.

«А утром осторожно падал снег…»

Л. Т.

А утром осторожно падал снег.

Он никуда совсем не торопился,

Скатился с рук твоих в начало рек

И белым расстояньем обратился.

Назад Вперед

Из разных лет - страница 12

Похожие книги